Вежину осталось лишь угрюмо наблюдать, как упырь, спрятав в перемётной суме проклятую книгу, легко запрыгивает в седло.
В моей дорожной суме лежала пара занятных вещиц, прикупленных по дороге, и пребывал я в самом благодушном настроении.
Потом разгрёб угли и пристроил над ними две лепёшки, дожидаясь, пока подрумянятся, достал из седельной сумы кусок вяленой конины – балык, налил в глиняную чашу кислого кобыльего молока – кумыса.