Неточные совпадения
— Да, совсем в худых душах… [То
есть при смерти. (Примеч. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)] Того гляди, душу
Богу отдаст. Кашель его одолел. Старухи пользуют чем-то, да только легче все нет.
— Голубушка, Татьяна Власьевна… Мой грех — мой ответ. Я отвечу за тебя и перед мужем, и перед людьми, и перед
Богом, только не дай погибнуть христианской душе… Прогонишь меня — один мне конец. Пересушила ты меня, злая моя разлучница… Прости меня, Татьяна Власьевна, да прикажи мне уйти, а своей воли у меня нет. Что скажешь мне, то и
буду делать.
— А я
буду молиться за тебя
Богу, — уже спокойно ответила Татьяна Власьевна, точно она замерла на одной мысли.
О себе Маркушка не заботился: ему больше ничего
было не нужно, кроме «доходной к
Богу» молитвы Татьяны Власьевны.
— С кем же это, мамынька, советоваться-то
будем? Сами не маленькие, слава
богу, не двух по третьему…
— Так, так… Конечно, бывают случаи, Татьяна Власьевна, — мягко соглашался о. Крискент, расправляя свою бородку веером. — Человек предполагает —
Бог располагает. Это уж не от нас, а свыше. Мы с своей стороны должны претерпевать и претерпевать… Как сказал апостол: «Претерпевый до конца, той спасен
будет…» Именно!
— Ах, уж это вы даже совсем напрасно, Татьяна Власьевна: на золоте не может
быть никакого заклятья, потому что это плод земли, а
Бог велел ей служить человеку на пользу… Вот она и служит, Татьяна Власьевна! Только каждому своя часть, и всякий должен
быть доволен своей частью… Да!..
— Слава
богу, отец Крискент, слава
богу… Скромная да тихая, воды не замутит, только, кажется, ленивенькая, Христос с ней, Богородица… Ну, да обойдется помаленьку. Ариша, та уж очень бойка
была, а тоже уходилась, как Степушку
Бог послал.
Надо
было ковать железо, пока оно горячо; а
бог знает, что еще впереди.
В этом старинном доме не осталось ни одного неприкосновенного уголка, даже ее половина подверглась нашествию пьяного ревизора, у которого
бог знает что
было на уме.
Марфа Петровна видела, как приехала Алена Евстратьевна, и все поняла без объяснений: случай вышел не в руку; ну да все под
Богом ходим, не век же
будет жить в Белоглинском эта гордячка.
— Да и гости такие, что нам носу нельзя показать, и баушка запирает нас всех на ключ в свою комнату. Вот тебе и гости… Недавно Порфир Порфирыч
был с каким-то горным инженером, ну,
пили, конечно, а потом как инженер-то принялся по всем комнатам на руках ходить!.. Чистой театр… Ей-богу! Потом какого-то адвоката привозили из городу, тоже Порфир Порфирыч, так тово уж прямо на руках вынесли из повозки, да и после добудиться не могли: так сонного и уволокли опять в повозку.
— Ниже, ниже, милушка, кланяйся матери-то… Кабы покойник-отец
был жив, да он бы тебя за такие скорые речи в живых не оставил. Ну, ин,
Бог простит…
— Ох, милушка, милушка… Не судьба тебе, милушка, видно, за Алешей Пазухиным
быть. Отец и слышать не хочет… Молись
Богу, голубушка.
— По-моему, Татьяна Власьевна, всему этому делу настоящие заводчики эти самые Савины и Колобовы и
есть… Ей-богу!..
А когда
будет стараться для
Бога, враг человеческий и отступится от него.
Крискенту кучу мужицких грубостей вроде того, что нынче попы сидя обедни служат, а приход
будет лежа
Богу молиться.
— Перестань врать-то… Чего тебе чуять-то? Слава
богу, что так все устроилось,
будет старикам-то вздорить. Мне отца Крискента страсть как жалко тогда
было, когда тятенька его обидел…
—
Бог тебя простит, Нил Поликарпович, а я давно простил, поелику сие
было только разделительное недоразумение отъинуда. Жили мы с тобой до старости, не ссорились, а теперь и подавно не следует нам ссориться. Мир дому сему, и паки мирови мир…
Последняя бабенка, ставившая копеечную желтую свечку, и та чувствовала, что ее жертва точно
будет приятнее
Богу, если пройдет через руки Гордея Евстратыча…
— Вот и проговорилась… Любая пойдет, да еще с радостью, а Гордей Евстратыч никого не возьмет, потому что все эти любые-то на его золото
будут льститься. А тебя-то он сызмальства знает, знает, что не за золото замуж
будешь выходить… Добрая, говорит, Феня-то, как ангел, ей-богу…
—
Бог тебя простит, а я еще подумаю, — отвечала Татьяна Власьевна. — Ты меня хотел убить, Гордей Евстратыч, да Господь не допустил тебя. Знаю, кто тебя наущал… все знаю. И вот мой сказ тебе: чтобы Алены Евстратьевны и духу не
было и чтобы напредки она носу сюда не смела показывать…
— У меня под надзором девятьсот приисков, милочка, и ежели я
буду всякому золотопромышленнику уступать, так меня
Бог камнем убьет, да!.. Дело твое я знаю досконально и могу сказать только то, что не хлопочи понапрасну. Вот и все!.. Взяток никому не давай — даром последние деньги издержишь, потому что пролитого не воротишь.
По нынешним временам да не заработать деньгу — грешно от
Бога будет, перед собственными детьми после совестно
будет.
— Уж так у них устроено, так устроено… — докладывала Маланья подозрительно слушавшей ее речи Татьяне Власьевне. — И сказать вам не умею как!.. Вроде как в церкви… Ей-богу! И дух у них с собой привезен. Своим глазом видела: каждое утро темная-то копейка возьмет какую-то штуку, надо полагать из золота, положит в нее угольков, а потом и поливает какою-то мазью. А от мази такой дух идет, точно от росного ладана. И все-то у них
есть, и все дорогое… Ровно и флигелек-то не наш!..
— Давно я хочу, Владимир Петрович, спросить вас, да все как-то не смею… — нерешительно проговорила однажды Татьяна Власьевна. — Сдается мне, что как будто вы раньше к старой вере
были привержены… Ей-богу! Уж очень вы хозяйство всякое произошли… В Москве
есть такие купцы на Рогожском!.. Извините уж на простом слове…
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и
были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка
будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Да объяви всем, чтоб знали: что вот, дискать, какую честь
бог послал городничему, — что выдает дочь свою не то чтобы за какого-нибудь простого человека, а за такого, что и на свете еще не
было, что может все сделать, все, все, все!
Городничий. Я бы дерзнул… У меня в доме
есть прекрасная для вас комната, светлая, покойная… Но нет, чувствую сам, это уж слишком большая честь… Не рассердитесь — ей-богу, от простоты души предложил.
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не
была червонная дама. (Поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и говорит за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная дама!
Бог знает что такое!