Неточные совпадения
Термосесов с Варнавой и либеральною акцизницей прибыли на раут
в то время, когда Туганов с Туберозовым уже прошли через зал и сидели
в маленькой гостиной. Другие гости расположились
в зале, разговаривали, играли на фортепиано и пробовали что-то петь. Сюда-то прямо и вошли
в это
самое время Термосесов, Бизюкина и Варнава.
— Ну так ты, я вижу, петербургский мерзавец, — молвил дьякон, нагибаясь за своею шляпою, но
в это же
самое время неожиданно получил оглушительный удар по затылку и очутился носом на садовой дорожке, на которой
в ту же минуту явилась и его шляпа, а немного подальше сидел на коленях Препотенский. Дьякон даже не сразу понял, как все это случилось, но, увидав
в дверях Термосесова, погрозившего ему садовою лопатой, понял, отчего удар был широк и тяжек, и протянул...
— Это верно, я вам говорю, — пояснил дьякон и, выпив большую рюмку настойки, начал развивать. — Я вам даже и о себе скажу. Я во хмелю очень прекрасный, потому что у меня ни озорства, ни мыслей скверных никогда нет; ну, я зато, братцы мои, смерть люблю пьяненький хвастать. Ей-право! И не
то чтоб я это делал изнарочно, а так, верно, по природе. Начну такое на себя сочинять, что после
сам не надивлюсь, откуда только у меня эта брехня
в то время берется.
Быстрая езда по ровной, крепкой дороге имела на петербургскую даму
то приятное освежающее действие,
в котором человек нуждается, проведя долгое
время в шуме и говоре, при необходимости принимать во всем этом свою долю участия. Мордоконаки не смеялась над
тем, что она видела. Она просто отбыла свой визит
в низменные сферы и уходила от них с
тем самым чувством, с каким она уходила с крестин своей экономки, упросившей ее когда-то быть восприемницей своего ребенка.
Во
время дороги они мало разговаривали, и
то заводил речи только Николай Афанасьевич. Стараясь развлечь и рассеять протопопа, сидевшего
в молчании со сложенными на коленях руками
в старых замшевых перчатках, он заговаривал и про
то и про другое, но Туберозов молчал или отзывался
самыми краткими словами. Карлик рассказывал, как скучал и плакал по Туберозове его приход, как почтмейстерша, желая избить своего мужа, избила Препотенского, как учитель бежал из города, гонимый Бизюкиной, — старик все отмалчивался.
И дьякон, подняв пред собою синего Данилку,
сам в то же
время выбрасывал на улицу одну за другою все части его убранства и возглашал...
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти в один и тот же момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но
в то самое время, как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и лошадь полетела с ним через голову).
В то самое время, когда Чичиков в персидском новом халате из золотистой термаламы, развалясь на диване, торговался с заезжим контрабандистом-купцом жидовского происхождения и немецкого выговора, и перед ними уже лежали купленная штука первейшего голландского полотна на рубашки и две бумажные коробки с отличнейшим мылом первостатейнейшего свойства (это было мыло то именно, которое он некогда приобретал на радзивилловской таможне; оно имело действительно свойство сообщать нежность и белизну щекам изумительную), — в то время, когда он, как знаток, покупал эти необходимые для воспитанного человека продукты, раздался гром подъехавшей кареты, отозвавшийся легким дрожаньем комнатных окон и стен, и вошел его превосходительство Алексей Иванович Леницын.
Наконец, явка с повинною,
в то самое время, когда дело необыкновенно запуталось вследствие ложного показания на себя упавшего духом изувера (Николая) и, кроме того, когда на настоящего преступника не только ясных улик, но даже и подозрений почти не имелось (Порфирий Петрович вполне сдержал слово), все это окончательно способствовало смягчению участи обвиненного.
Неточные совпадения
Дела-то все недавние, // Я был
в то время старостой, // Случился тут — так слышал
сам, // Как он честил помещиков, // До слова помню всё: // «Корят жидов, что предали // Христа… а вы что сделали?
В самое то время, когда взаимная наша дружба утверждалась, услышали мы нечаянно, что объявлена война.
Тут только понял Грустилов,
в чем дело, но так как душа его закоснела
в идолопоклонстве,
то слово истины, конечно, не могло сразу проникнуть
в нее. Он даже заподозрил
в первую минуту, что под маской скрывается юродивая Аксиньюшка,
та самая, которая, еще при Фердыщенке, предсказала большой глуповский пожар и которая во
время отпадения глуповцев
в идолопоклонстве одна осталась верною истинному богу.
Cемен Константинович Двоекуров градоначальствовал
в Глупове с 1762 по 1770 год. Подробного описания его градоначальствования не найдено, но, судя по
тому, что оно соответствовало первым и притом
самым блестящим годам екатерининской эпохи, следует предполагать, что для Глупова это было едва ли не лучшее
время в его истории.
За все это он получал деньги по справочным ценам, которые
сам же сочинял, а так как для Мальки, Нельки и прочих
время было горячее и считать деньги некогда,
то расчеты кончались
тем, что он запускал руку
в мешок и таскал оттуда пригоршнями.