Мы все привстали в страхе и ужасе и решительно не знали, что это за
Наполеон такой набежал и как нам себя при нем держать; а смотритель все падал и снова поднимался для того, чтобы снова падать, между тем как шуба все косила и косила.
Ничего не бывало: веровали, рухавка этакая канальская, что
Наполеон на них смотрит, а смотреть-то и не на что.
Они в европейской политике действительно довольно непонятливы, по своей бестолковости: потому и
Наполеона ждут к себе; но зато от природы сотворены, чтобы русской политике подчиняться, и, сами того не сознавая, очень ее любят, право.