Неточные совпадения
— Ну, отпрягши-то, приходи ко мне на кухню; я тебя велю чайком попоить;
вечером сходи в город в баню
с дорожки; а завтра пироги будут. Прощай пока, управляйся, а потом придешь рассказать, как ехалось. Татьяну видел в Москве?
Если б я был поэт, да еще хороший поэт, я бы непременно описал вам, каков был в этот
вечер воздух и как хорошо было в такое время сидеть на лавочке под высоким частоколом бахаревского сада, глядя на зеркальную поверхность тихой реки и запоздалых овец,
с блеянием перебегавших по опустевшему мосту.
Смотритель и Вязмитинов
с Зарницыным были на
вечере, но держались как-то в сторонке, а доктор обещал быть, но не приехал. Лиза и здесь, по обыкновению, избегала всяких разговоров и, нехотя протанцевав две кадрили, ушла в свою комнату
с Женей.
— А нельзя-с; он должен идти читать свое чистописание будущей графине Бутылкиной. Пойдем, брат, пойдем, — настаивал он, взяв за рукав поднявшегося Помаду, — пойдем, отделаешься скорее, да и к стороне. В город вместе махнем к
вечеру.
Вечером, когда сумрак сливает покрытые снегом поля
с небом, по направлению от Мерева к уездному городу ехали двое небольших пошевней. В передних санях сидели Лиза и Гловацкая, а в задних доктор в огромной волчьей шубе и Помада в вытертом котиковом тулупчике, который по милости своего странного фасона назывался «халатиком».
Лизу теперь бросило на работу: благо, глаза хорошо служили. Она не покидала иголки целый день и только
вечером гуляла и читала в постели. Не только трудно было найти швею прилежнее ее, но далеко не всякая из швей могла сравниться
с нею и в искусстве.
Нечай только напрасно рассчитывал вспоминать
с Розановым на свободе старину или играть
с ним в шахи. Ни для того, ни для другого у него не было свободного времени. Утро выгоняло его из дома, и поздний
вечер не всегда заставал его дома.
Розанов
с Араповым пошли за Лефортовский дворец, в поле.
Вечер стоял тихий, безоблачный, по мостовой от Сокольников изредка трещали дрожки, а то все было невозмутимо кругом.
Ребенок был очень благонравен, добр и искренен. Он
с почтением стоял возле матери за долгими всенощными в церкви Всех Скорбящих; молча и со страхом вслушивался в громовые проклятия, которые его отец в кругу приятелей слал Наполеону Первому и всем роялистам; каждый
вечер повторял перед образом: «но не моя, а твоя да совершится воля», и засыпал, носясь в нарисованном ему мире швейцарских рыбаков и пастухов, сломавших несокрушимою волею железные цепи несносного рабства.
Иногда ребенок взбирался
с галереи на заросшую травою крышу и, усевшись на одном из лежащих здесь камней, целые
вечера смотрел на картины, согреваемые красным, горячим закатом солнца.
Прекрасным осенним
вечером, когда румяная заря ярким полымем догорала на золоченых кремлевских вышках, Розанов
с Райнером выехали из одного переулка в Чистые Пруды и остановились у ворот дома полковника Сте—цкого.
— О! исправди не слушать их? — лукаво улыбаясь, спросил Канунников. — Ну, будь по-твоему: будь они неладны, не стану их слушать. Спасибо, научил. Так я, брат, и хлеба-соли им теперь не дам, а тебя
с товарищем попотчую. Послезавтра моя баба именины справляет; приезжайте
вечером пирога поесть.
Исцеляет внутренныя раны персей и лехна то (то суть велия нитгаины) дипзоет и прогоняет месячные тови женски нанесонныя раны коликии стары толикие новыя напр-и-мер
с ударениями меча или ножа и иные сечения употребляется
с травом завомо лануонит исцеляет всякую фистулу и вся смрадния нужда киисти достиго долны чудно полезный есть и за текущею ухо капляучи у тодленаи три капли
с гукно вином омодойною полагается и на ранения зубныя десны и иснедает ю утверждает и колсыушияся и испасти хотяща зубы сохраняет от умори т. е. куги и помогает от всех скорбей душевных и вкупе телесных, внутреннее ево употребление да Будут Ю или Аъ до 15 капаиума а вина или воды
вечер и заутра кто его употребит и самиам искуством чудное благодействие разумети Будет».
По
вечерам в калитку дома входили три личности. Первая из этих личностей был высокий рыжий атлет в полушубке, человек свирепого и решительного вида; вторая, его товарищ, был прекоренастый черный мужик
с волосами, нависшими на лоб. Он был слеп, угрюм и молчалив.
Вечером в этот день доктор зашел к маркизе; она сидела запершись в своем кабинете
с полковником Степаненко.
Выходя, он думал: «только надо подальше от всех», — и мимоходом нанял первую попавшуюся ему квартиру в четыре комнаты; купил у Сухаревой подержанную мебель, нанял девушку и заказал топить, а на другой день, перед
вечером, встретил на дворе купца Репина на Солянке дорожный возок, из которого вылезли три незнакомые барыни, а потом и Ольга Александровна
с дочкой.
Так прошло
с месяц после смерти ребенка. Раз Розанов получил неприятное известие от жены и, встревоженный, зашел в семь часов
вечера к Калистратовой, чтобы идти к Лизе.
Розанов три
вечера кряду ходил
с Полинькой Калистратовой к Лизе и три раза не заставал дома ни Лизы, ни Бертольди, ни Помады.
Калистратова навещала Лизу утрами, но гораздо реже, отговариваясь тем, что
вечером ей не
с кем ходить. Лиза никогда не спрашивала о Розанове и как рыба молчала при всяком разговоре, в котором
с какой бы то ни было стороны касались его имени.
С того дня он аккуратно каждый
вечер являлся к ней, и они до поздней ночи бродили по Сокольницкому лесу.
Возвратясь домой, он все молчал. До самого
вечера он ни
с кем не сказал ни слова.
Вечером, под самый день свадьбы, из губернского города приехала сестра Феоктиста
с длинным ящиком, до крайности стеснявшим ее на монастырских санях.
Вскоре по приезде его в Петербург он встретился случайно
с Лизой, стал навещать ее
вечерами, перезнакомился со всем кружком, к которому судьба примкнула Бахареву, и сам сделался одним из самых горячих членов этого кружка.
Это болезненное явление приключилось
с Белоярцевым
вечером на первый, не то на второй день по переходе в Дом и выражалось столь нестерпимым образом, что Лиза посоветовала ему уйти успокоиться в свою комнату, а Абрамовна, постоянно игнорировавшая по своему невежеству всякое присутствие нервов в человеческом теле, по уходе Белоярцева заметила...
На другой день, часу в восьмом
вечера, Афимья подала Райнеру карточку, на которой было написано: «Коллежский советник Иван Бенедиктович Петровский». Райнер попросил г. Петровского. Это был человек лет тридцати пяти, блондин,
с чисто выбритым благонамеренным лицом и со всеми приемами благонамереннейшего департаментского начальника отделения. Мундирный фрак, в котором Петровский предстал Райнеру, и анненский крест в петлице усиливали это сходство еще более.
Она ушла помолиться в Казанский собор, поплакала перед образом Богоматери, переходя через улицу, видела мужа, пролетевшего на своих шведочках
с молодою миловидною Полинькою, расплакалась еще больше и, возвратившись совершенно разбитая домой, провалялась до
вечера в неутешных слезах, а
вечером вышла веселая, сияющая и разражающаяся почти на всякое даже собственное слово непристойно громким хохотом.
Спустя месяц после только что рассказанных событий, далеко от Петербурга, по извилистой дорожке, проложенной луговою поймою реки Саванки, перед
вечером катились незатейливые бегунцы, на которых сидел коренастый молодой купец в сером люстриновом сюртуке и старомодном картузе
с длинным прямым козырьком.
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще
с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Неточные совпадения
Однако Клима Лавина // Крестьяне полупьяные // Уважили: «Качать его!» // И ну качать… «Ура!» // Потом вдову Терентьевну //
С Гаврилкой, малолеточком, // Клим посадил рядком // И жениха
с невестою // Поздравил! Подурачились // Досыта мужики. // Приели все, все припили, // Что господа оставили, // И только поздним
вечером // В деревню прибрели. // Домашние их встретили // Известьем неожиданным: // Скончался старый князь! // «Как так?» — Из лодки вынесли // Его уж бездыханного — // Хватил второй удар! —
Не ветры веют буйные, // Не мать-земля колышется — // Шумит, поет, ругается, // Качается, валяется, // Дерется и целуется // У праздника народ! // Крестьянам показалося, // Как вышли на пригорочек, // Что все село шатается, // Что даже церковь старую //
С высокой колокольнею // Шатнуло раз-другой! — // Тут трезвому, что голому, // Неловко… Наши странники // Прошлись еще по площади // И к
вечеру покинули // Бурливое село…
С Агапом пил до
вечера, // Обнявшись, до полуночи // Деревней
с ним гулял, // Потом опять
с полуночи // Поил его — и пьяного // Привел на барский двор.
Поедешь ранним
вечером, // Так утром вместе
с солнышком // Поспеешь на базар.
Г-жа Простакова. Как теленок, мой батюшка; оттого-то у нас в доме все и избаловано. Вить у него нет того смыслу, чтоб в доме была строгость, чтоб наказать путем виноватого. Все сама управляюсь, батюшка.
С утра до
вечера, как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем и дом держится, мой батюшка!