Неточные совпадения
Глаз ее теперь нельзя видеть, потому что они закрыты длинными ресницами, но в институте, из которого она возвращается к домашним ларам, всегда говорили, что
ни у
кого нет таких прелестных глаз, как у Лизы Бахаревой.
Жил он у дяди в каморке, иногда обедал, а иногда нет, участия не видал
ни от
кого и был постоянным предметом насмешек за свою неуклюжесть и необычайную влюбчивость, обыкновенно весьма неудачную.
Кого бы вы
ни спросили о Помаде, какой он человек? — стар и мал ответит только: «так, из поляков», и словно в этом «из поляков» высказывалось категорическое обвинение Помады в таком проступке, после которого о нем уж и говорить не стоило.
— Да, не все, — вздохнув и приняв угнетенный вид, подхватила Ольга Сергеевна. — Из нынешних институток есть такие, что, кажется,
ни перед чем и
ни перед
кем не покраснеют. О чем прежние и думать-то, и рассуждать не умели, да и не смели, в том некоторые из нынешних с старшими зуб за зуб.
Ни советы им,
ни наставления, ничто не нужно. Сами всё больше других знают и никем и ничем не дорожат.
Эта эпоха возрождения с людьми, не получившими в наследие
ни одного гроша, не взявшими в напутствие
ни одного доброго завета, поистине должна считаться одною из великих, поэтических эпох нашей истории. Что влекло этих сепаратистов, как не чувство добра и справедливости?
Кто вел их?
Кто хоть на время подавил в них дух обуявшего нацию себялюбия, двоедушия и продажности?
— За ужином я села между Зиной и ее мужем и
ни с
кем посторонним не говорила.
Ни с
кем другим Женни не говорила о Лизе.
Кого бы он
ни поймал, он клал на эту кровать.
Какие этой порой бывают ночи прелестные, нельзя рассказать тому,
кто не видал их или, видевши, не чувствовал крепкого, могучего и обаятельного их влияния. В эти ночи, когда под ногою хрустит беленькая слюда, раскинутая по черным талинам, нельзя размышлять
ни о грозном часе последнего расчета с жизнью,
ни о ловком обходе подводных камней моря житейского. Даже сама досужая старушка-нужда забывается легким сном, и не слышно ее ворчливых соображений насчет завтрашнего дня.
Но этот взгляд был так быстр, что его не заметил
ни Помада,
ни кто другой.
— В самом деле, я как-то ничего не замечал, — начал он, как бы разговаривая сам с собою. — Я видел только себя, и
ни до
кого остальных мне не было дела.
Райнер говорил, что в Москве все ненадежные люди, что он
ни в
ком не видит серьезной преданности и что, наконец, не знает даже, с чего начинать. Он рассказывал, что был у многих из известных людей, но что все его приняли холодно и даже подозрительно.
Он еще завернул раза три к маркизе и всякий раз заставал у нее Сахарова. Маркиза ему искала места. Розанову она тоже взялась протежировать и отдала ему самому письмо для отправления в Петербург к одному важному лицу. Розанов отправил это письмо, а через две недели к нему заехал Рациборский и привез известие, что Розанов определен ординатором при одной гражданской больнице; сообщая Розанову это известие, Рациборский
ни одним словом не дал почувствовать Розанову,
кому он обязан за это определение.
— Извините, сударыня: у меня много дела. Я вам сказал, что людей, которых
ни в чем не обвиняют, нельзя сажать под арест. Это, наконец, запрещено законом, а я вне закона не вправе поступать. Вперед мало ли
кто что может сделать: не посажать же под арест всех. Повторяю вам, это запрещено законом.
— Акулина Ивановна дома? — крикнула,
ни к
кому не относясь, Бертольди.
— Как же это:
ни с
кем не видите в себе солидарности? — иронически спросил Красин.
— Да
кто вы?
Кто это вы? Много ли вас — то? Вас и пугать не станут, — сами попрячетесь, как мыши. Силачи какие! Вы посмотрите, ведь на это не надо
ни воли,
ни знаний,
ни смелости; на это даже, я думаю, Белоярцев, и тот пойдет.
Калистратова навещала Лизу утрами, но гораздо реже, отговариваясь тем, что вечером ей не с
кем ходить. Лиза никогда не спрашивала о Розанове и как рыба молчала при всяком разговоре, в котором с какой бы то
ни было стороны касались его имени.
Помада в это время жил у одной хозяйки с Бертольди и несколькими студентами, а Розанов вовсе не хотел теперь встречаться
ни с
кем и тем более с Бертольди.
— Это ничего, maman: я уеду и буду жить честно; вы не будете краснеть за меня
ни перед
кем.
Возвратясь домой, он все молчал. До самого вечера он
ни с
кем не сказал
ни слова.
И ты также,
кто бы
ни был ты, читающий эту короткую песню, если одна за другой уходят твои надежды, будь полон решимости и спокоен.
Лиза давно стала очень молчалива, давно заставляла себя стерпливать и сносить многое, чего бы она не стерпела прежде
ни для
кого и
ни для чего. Своему идолу она приносила в жертву все свои страсти и, разочаровываясь в искренности жрецов, разделявших с нею одно кастовое служение, даже лгала себе, стараясь по возможности оправдывать их и в то же время не дать повода к первому ренегатству.
— А? вносите что хотите, — порывисто ответил Белоярцев и,
ни с
кем не простившись, пошел в свою комнату.
А главное, все твердилось о труде: о форме труда, о правильном разделении труда, о выгодах ассоциационной жизни, о равномерном разделе заработков, а самого труда производилось весьма мало, и заработков
ни у
кого, кроме Белоярцева, Прорвича и Кавериной, не было никаких.
По болезни Райнера
ни у
кого из женщин не было никакой работы; сам Белоярцев, находясь в тревоге, тоже ничего не сделал в этот месяц; прислуга отошла, и вновь никого нельзя было нанять.
— Что ж? если вы рисуете себе все это такими черными красками и боитесь… — начал было Белоярцев, но Лиза остановила его словами, что она ничего не боится и остается верною своему слову, но уже ничего не ожидает
ни от
кого, кроме времени.
— Чем же прикажете служить? — тихо спросил коллежский советник. — Вы ведь не имеете желания идти в восстание: мы знаем, что это с вашей стороны был только предлог, чтобы видеть комиссара. Я сам не знаю комиссара, но уверяю вас, что он
ни вас,
ни кого принять не может. Что вам угодно доверить, вы можете, не опасаясь, сообщить мне.
Она не только не выезжала из дома, но даже не выходила из своей комнаты и
ни с
кем не говорила.
— Как это наш ротмистр в этой смердячей хате пишет? — сказал он,
ни к
кому не относясь и уворачиваясь в свиту.
— Дмитрий Петрович! — были первые слова, обращенные ею к Розанову. — Вы мой старый приятель, и я к вам могу обратиться с таким вопросом, с которым не обратилась бы
ни к
кому. Скажите мне, есть у вас деньги?
— Я вам говорила, что мне нужны деньги. Просить взаймы я не хочу
ни у
кого, да и не даст никто; ведь никому же не известно, что у меня есть состояние.
«Вильгельм Райнер, — спокойно прочитал Вязмитинов и продолжал: — он во всем сознался, но наотрез отказался назвать
кого бы то
ни было из своих сообщников, и вчера приговорен к расстрелянию. — Приговор будет исполняться ровно через неделю у нас „за городом“.»