— Это скверно, — заметил старик. — Чудаки, право! люди не злые, особенно Егор Николаевич, а
живут бог знает как. Надо бы Агнесе Николаевне это умненечко шепнуть: она направит все иначе, — а пока Христос с тобой — иди с богом спать, Женюшка.
— Гм! Вы это говорите так, что, кто не знает Лизаветы Егоровны, может, по тону вашего разговора, подумать, что сестра вашей жены
живет бог знает в каком доме.
Неточные совпадения
— Пока ты здорова, конечно, можешь и без поддержки
прожить, — продолжала мать Агния, — а помилуй
бог, болезни, — тогда что?
— Что мне делается?
Живу,
Богу молюсь да хлеб жую. Как вы там
живете?
— Да
живи,
живи! Я тебе нарочно Марину привез, и книги тебе твои привез.
Живи,
бог с тобой, если тебе нравится.
— Да как
Бог грехам потерпит. Зимку бы надо
прожить. Ведь уж засиделись, батюшка.
— Ничего; покорно вас благодарю, Ольга Сергеевна, —
живу, — отвечал, вставая, Розанов. — Как вас
Бог милует?
«Ну что ж, — думал он, — ну я здесь, а они там; что ж тут прочного и хорошего. Конечно, все это лучше, чем быть вместе и
жить черт знает как, а все же и так мало проку. Все другом пустота какая-то… несносная пустота. Ничего, таки решительно ничего впереди, кроме труда, труда и труда из-за одного насущного хлеба. Ребенок?.. Да
бог его знает, что и из него выйдет при такой обстановке», — думал доктор, засыпая.
Сергей Сергеевич Богатырев Христом
Богом умолял сестру и Егора Николаевича не возвращаться домой, а
прожить лето у него в подмосковной и потом на зиму остаться опять в Москве.
Лиза
жила, отдыхая довольно спокойно, и
бог знает, что она думала.
Другие из людей дела вовсе не имели никаких определенных средств и
жили непонятным образом, паразитами на счет имущих, а имущие тоже были не
бог весть как сильны и притом же вели дела свои в последней степени безалаберно.
—
Живите, други,
живите. А-их-ма-хма, что делать-то!
Бог грешников прощает.
— Да вы —
бог вас там знает — совсем особенным как-то образом
живете и не принимаете старых знакомых, — отвечал мирянин.
Вскоре после того, как пропала мать, отец взял в дом ласковую слободскую старушку Макарьевну, у неё были ловкие и тёплые руки, она певучим голосом рассказывала мальчику славные жуткие сказки и особенно хорошо длинную историю о том, как
живёт бог на небесах:
Может быть смиренным только тот человек, который знает, что в душе его
живет бог. Такому человеку всё равно, как судят о нем люди.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по
жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Потупился, задумался, // В тележке сидя, поп // И молвил: — Православные! // Роптать на
Бога грех, // Несу мой крест с терпением, //
Живу… а как? Послушайте! // Скажу вам правду-истину, // А вы крестьянским разумом // Смекайте! — // «Начинай!»
Пришел какой-то пасмурный // Мужик с скулой свороченной, // Направо все глядит: // — Хожу я за медведями. // И счастье мне великое: // Троих моих товарищей // Сломали мишуки, // А я
живу,
Бог милостив!
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так
пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря
Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
— И законов не буду издавать —
живите с
богом!