Цитаты со словом «становиться»
— Буди барышень-то. Я уж подмазал, закладать
стану.
Стан высокий, стройный и роскошный, античная грудь, античные плечи, прелестная ручка, волосы черные, черные как вороново крыло, и кроткие, умные голубые глаза, которые так и смотрели в душу, так и западали в сердце, говоря, что мы на все смотрим и все видим, мы не боимся страстей, но от дерзкого взора они в нас не вспыхнут пожаром.
Девушки засмеялись, и Гловацкая, вставши,
стала приводить себя в порядок.
— Да бахаревские, бахаревские, чтой-то вы словно не видите, я барышень к тетеньке из Москвы везу, а вы не пускаете. Стой, Никитушка, тут, я сейчас сама к Агнии Николаевне доступлю. — Старуха
стала спускать ноги из тарантаса и, почуяв землю, заколтыхала к кельям. Никитушка остановился, монастырский сторож не выпускал из руки поводьев пристяжного коня, а монашка опять всунулась в тарантас.
Она томилась, рвалась, выплакала все глаза, отстояла колени, молясь теплой заступнице мира холодного, просила ее спасти его и дать ей силы совладать с страданием вечной разлуки и через два месяца
стала навещать старую знакомую своей матери, инокиню Серафиму, через полгода совсем переселилась к ней, а еще через полгода, несмотря ни на просьбы и заклинания семейства, ни на угрозы брата похитить ее из монастыря силою, сделалась сестрою Агниею.
— Этой науки, кажется, не ты одна не знаешь. По-моему, жить надо как живется; меньше говорить, да больше делать, и еще больше думать; не быть эгоисткой, не выкраивать из всего только одно свое положение, не обращая внимания на обрезки, да, главное дело, не лгать ни себе, ни людям. Первое дело не лгать. Людям ложь вредна, а себе еще вреднее.
Станешь лгать себе, так всех обманешь и сама обманешься.
— Ах, мать моя! Как? Ну, вот одна выдумает, что она страдалица, другая, что она героиня, третья еще что-нибудь такое, чего вовсе нет. Уверят себя в существовании несуществующего, да и пойдут чудеса творить, от которых бог знает сколько людей
станут в несчастные положения. Вот как твоя сестрица Зиночка.
— Да. Если эта воля разумна, не выходи из нее. Иначе: не
станешь признавать над собой одной воли, одного голоса, придется узнать их над собою несколько, и далеко не столь искренних и честных.
—
Стало быть, они совсем уж не того стоят, чего мы?
Девушки
стали одеваться, няня помогала то той, то другой.
— Как нынче манишки-то
стали шить! Совсем как мужчинская рубашка, — говорила сестра Феоктиста, оправляя надетую на Женни манишку.
Та подошла к ней, сделала поясной поклон и подставила ухо, а потом опять поклонилась тем же поясным поклоном и
стала тихонько пробираться к нашим героиням.
— Пойдемте, — так же шепотом отвечали обе девушки и
стали пробираться вслед за Феоктистою к выходу. На дворе стояли густые сумерки.
— Чем так вам мила
стала? Голуби вы мои! Раздевайтесь-ка, да на постельку.
Чаек подали, и девушки, облокотясь на подушечки,
стали пить. Сестра Феоктиста уселась в ногах, на кровати.
— Что вы, что вы это, — закрасневшись, лепетала сестра Феоктиста и протянула руку к только что снятой шапке; но Лиза схватила ее за руки и, любуясь монахиней, несколько раз крепко ее поцеловала. Женни тоже не отказалась от этого удовольствия и, перегнув к себе стройный
стан Феоктисты, обе девушки с восторгом целовали ее своими свежими устами.
Только пробило одиннадцать часов, я и
стала надевать шубейку, чтоб к мужу-то идти, да только что хотела поставить ногу на порог, а в двери наш молодец из лавки, как есть полотно бледный.
Как я ни старалась маменьке угождать, все уж не могла ей угодить: противна я ей уж очень
стала.
Я и
стала проситься в монастырь, да вот и живу.
Чувствую, холодный такой, мокрый весь, синий, как известно, утопленник, а потом будто белеет; лицо опять человеческое
становится, глазами смотрит все на меня и совсем как живой, совсем живой.
— Все дворянством своим кичится,
стало быть. У вас, говорит, все необразование, кляузы, говорит, наушничество. Такая ядовитая девушка, бог с ней совсем.
— Варсонофия-то сама хороша. Вели-ка завтра этой белице за часами у ранней на поклоны
стать. Скажи, что я приказала без рассуждений.
Такое существо, которое пока растет, так ничего в нем нет, а вырастет,
станет ни швец, ни жнец, ни в дуду игрец.
— Неужто же женщина, любящее, преданное, самоотверженное существо,
станет лгать, выдумывать, клеветать на человека, с которым она соединена неразрывными узами! Странны ваши суждения о дочери, Егор Николаевич.
Завидя впереди на дороге две белевшиеся фигуры, он удвоил рысь и в одно мгновение
стал против девушек, несколько испуганных и еще более удивленных его появлением.
— Нет… ничего… споткнулся… стар
становлюсь, — лепетал экс-гусар голосом, прерывающимся от радостных слез и удушья.
Между тем подошли дамы, и приезжие девушки
стали переходить из объятий в объятия.
Только старая легавая собака, стоявшая у коновязи, перед которою чистили лошадей, увидя входящего кандидата, зевнула, сгорбилась, потом вытянулась и опять
стала укладываться, выбирая посуше местечко на росной траве.
Молодая, еще очень хорошенькая женщина и очень нежная мать, Констанция Помада с горем видела, что на мужа ни ей, ни сыну надеяться нечего, сообразила, что слезами здесь ничему не поможешь, а жалобами еще того менее, и
стала изобретать себе профессию.
Но не велики были и вообще-то ее достатки, а с отъездом Юстина они и еще
стали убавляться.
Молодое купечество и юный demi-monde
стали замечать, что «портится Помада; выдохлась», что нет в ее игре прежней удали, прежнего огня.
А «тем временем» ученик Помады пришел в подобающий возраст, и толстый управитель
стал собираться в Петербург для представления его в пажеский корпус.
Бахарев летом
стал жить в деревне.
Столяр
стал чесаться, а Помада пошел в свои апартаменты.
В обед пришла костоправка, старушка-однодворка.
Стали будить Помаду, но он ничего не слыхал. У него был глубокий обморок, вслед за которым почти непосредственно начался жестокий бред и страшный пароксизм лихорадки.
Наступила и ночь темная. Старуха зажгла свечечку и уселась у столика. Помада вспомнил мать, ее ласки теплые, веселую жизнь университетскую, и скучно, скучно ему
становилось.
— Какое все маленькое это
стало, — задумчиво проговорила Женни.
Только вот они нынче резковаты
становятся, точно уж резковаты.
Бывало, что ни читаешь, все это находишь так в порядке вещей и сам понимаешь, и с другим
станешь говорить, и другой одинаково понимает, а теперь иной раз читаешь этакую там статейку или практическую заметку какую и чувствуешь и сознаешь, что давно бы должна быть такая заметка, а как-то, бог его знает…
— Что ж это, обо всем,
стало быть, люди смеют говорить?
Не сидите с моим другом, Зарницыным, он затмит ваш девственный ум своей туманной экономией счастья; не слушайте моего друга Вязмитинова, который погубит ваше светлое мышление гегелианскою ересью; не слушайте меня, преподлейшего в сношениях с зверями, которые
станут называть себя перед вами разными кличками греко-российского календаря; даже отца вашего, которому отпущена половина всех добрых качеств нашей проклятой Гоморры, и его не слушайте.
Женни встала и вышла в кухню, а Яковлевич
стал собирать со стола чай, за которым, по местному обычаю, всегда почти непосредственно следовала закуска.
Из-за угла улицы, действительно, послышался колокольчик, и, прежде чем он замолк у ворот училища, доктор встал, пожал всем руки и, взяв фуражку, молча вышел за двери. Зарницын и Вязмитинов тоже
стали прощаться.
— Пожалуйста, — я с удовольствием прочту. Гости ушли, хозяева тоже
стали прощаться.
Смотритель добродушно улыбнулся и пошел в свою комнату, а девушки
стали раздеваться в комнате Женни.
— Так, — и рассказать тебе не умею, а как-то сразу тяжело мне
стало. Месяц всего дома живу, а все, как няня говорит, никак в стих не войду.
— Право! — продолжала Лиза. — Вы не можете себе представить, как мне
становится чего-то страшно и неловко.
«В самом деле, как здесь скучно!» — подумала Женни, поправив бретели своего платья, и
стала смотреть в открытое окно, из которого было видно колосистое поле буревшей ржи.
— Не
станем больше спорить об этом. Ты оскорблена и срываешь на мне свое сердце. Мне тебя так жаль, что я и сказать не умею, но все-таки я с тобой, для твоего удовольствия, не поссорюсь. Тебе нынче не удастся вытянуть у меня дерзость; но вспомни, Лиза, нянину пословицу, что ведь «и сырые дрова загораются».
Цитаты из русской классики со словом «становиться»
Иногда шорох усиливался и
становился очень явственным, иногда затихал и прекращался совершенно.
Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она
становилась больше и тяжеле.
Мать с каждым днем приобретала большую благосклонность Прасковьи Ивановны, с каждым днем
становилась дружнее с Александрой Ивановной и еще более с Миницкими.
Я совершенно ясно чувствую, как тают, тают ограничивающие меня в пространстве шлифованные грани — я исчезаю, растворяюсь в ее коленях, в ней, я
становлюсь все меньше — и одновременно все шире, все больше, все необъятней.
И все это — мое, все это как-то особенно проникает в меня и
становится моим достоянием.
Ассоциации к слову «становиться»
Синонимы к слову «становиться»
Предложения со словом «становиться»
- Благодаря доступу к информации, многообразию продуктов и услуг жизнь человека становится более интересной, обогащается опытом и знаниями.
- Специфика человека становится ещё более очевидной, если сравнить скорость созревания различных систем организма.
- По его недовольному виду сразу становилось ясно, что за выволочкой дело не станет.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «становиться»
Значение слова «становиться»
СТАНОВИ́ТЬСЯ1, -новлю́сь, -но́вишься. Несов. к стать1 (во всех знач., кроме 10).
СТАНОВИ́ТЬСЯ2, -новлю́сь, -но́вишься; несов. Несов. к стать2 (в 3 знач.). (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова СТАНОВИТЬСЯ
Афоризмы русских писателей со словом «становиться»
- Такие мы все. Вспоминаем друг о друге к концу жизни, когда кто тяжело заболеет или помрет. Вот тогда вдруг становится всем нам ясно, кого потеряли, каким он был, чем славен, какие дела совершил.
- Каждый человек неповторим. Он уходит, и мир становится беднее.
- Настоящую любовь можно узнать по тому, насколько от нее человек становится лучше, и еще по тому… насколько от нее в душе светлеет.
- (все афоризмы русских писателей)
Дополнительно