С этим перегудинский поп ускакал, а люди, сколько их тут было, — хотели все кучей валить в хатку Керасивны, — чтобы допытать ее: что такое она наговорила про своего крестника — отца Савву; но, мало подумавши, решили сделать еще иначе, послать к ней двух казаков, да чтобы с ними
третий был сам поп Савва.
Неточные совпадения
Этого никто не мог сделать кроме женщины, которая ничего не боится, потому что Керасенко заведомо уже уморил своею ревностью двух жен, и когда нигде в окрестности не мог найти себе
третьей, то тогда эта окаянная Христя сама ему набилась и вышла за него, только такое условие сделала, что он ей всегда
будет верить.
Казак сидит день, сидит два, просидел и
третий до самого до вечера и думает: «Срок кончился, а щоб мене сто чортиев сразу взяли, як дома скучно… а Пиднебеснихин шинок як раз против моей хаты, из окон в окна: мини звидтиль все видно
будет, як кто-нибудь пойдет ко мне в хату, А я тем часом там
выпью две-три або четыре чвертки… послухаю, що люди гомонят що в городу чуть… и потанцюю — позабавлюся».
— Первая, вторая,
третья, пятая, седьмая, девятая… Вот это и
есть моя девятая.
Одна треть государственных людей, стариков, были приятелями его отца и знали его в рубашечке; другая
треть были с ним на «ты», а третья — были хорошие знакомые; следовательно, раздаватели земных благ в виде мест, аренд, концессий и тому подобного были все ему приятели и не могли обойти своего; и Облонскому не нужно было особенно стараться, чтобы получить выгодное место; нужно было только не отказываться, не завидовать, не ссориться, не обижаться, чего он, по свойственной ему доброте, никогда и не делал.
— Я, конечно, согласен, что Александр
Третий был глупый царь, но все-таки он указал нам правильный путь погружения в национальность.
Неточные совпадения
«Грехи, грехи, — послышалось // Со всех сторон. — Жаль Якова, // Да жутко и за барина, — // Какую принял казнь!» // — Жалей!.. — Еще прослушали // Два-три рассказа страшные // И горячо заспорили // О том, кто всех грешней? // Один сказал: кабатчики, // Другой сказал: помещики, // А
третий — мужики. // То
был Игнатий Прохоров, // Извозом занимавшийся, // Степенный и зажиточный
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а
выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я
был, а не убит! // А во-вторых, важней того, // Я и во время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
Потом, статья… раскольники… // Не грешен, не живился я // С раскольников ничем. // По счастью, нужды не
было: // В моем приходе числится // Живущих в православии // Две
трети прихожан. // А
есть такие волости, // Где сплошь почти раскольники, // Так тут как
быть попу?
«Ужасно
было видеть, — говорит летописец, — как оные две беспутные девки, от
третьей, еще беспутнейшей, друг другу на съедение отданы
были! Довольно сказать, что к утру на другой день в клетке ничего, кроме смрадных их костей, уже не
было!»
Между тем дела в Глупове запутывались все больше и больше. Явилась
третья претендентша, ревельская уроженка Амалия Карловна Штокфиш, которая основывала свои претензии единственно на том, что она два месяца жила у какого-то градоначальника в помпадуршах. Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, сбросили с раската Семку и только что хотели спустить туда же пятого Ивашку, как
были остановлены именитым гражданином Силой Терентьевым Пузановым.