Неточные совпадения
В те самые минуты, когда приговоренный Нероном к
смерти эпикуреец Люций шутит, разделяющий судьбу его стоик Сенека говорит: «В час
смерти шутки неприличны,
смерть —
шаг великий, и есть смысл в Платоновском ученьи, что
смерть есть миг перерожденья», но оба они умирают со своими взглядами на
смерть, и нет свидетельств, кто из них более прав был в своих воззрениях.
Тем не менее, «небытие ль нас ждет» или «миг перерожденья»,
смерть —
шаг слишком серьезный, и мертвец, лежащий пред нашими глазами, всегда производит впечатление тяжелого свойства.
Месяцев пять спустя после убийства и ряда
смертей, заключивших историю больших, но неудавшихся замыслов Горданова и Глафиры, часов в одиннадцать утра раннего великопостного дня, по одной из больших улиц Петербурга шла довольно скорыми
шагами молодая женщина в черной атласной шубе и черной шляпе. Она часто останавливалась против надписей об отдающихся внаймы квартирах, читала их и опять, опустив на лицо вуаль, шла далее. Очевидно, она искала наемной квартиры и не находила такой, какая ей была нужна.
Неточные совпадения
До его квартиры оставалось только несколько
шагов. Он вошел к себе, как приговоренный к
смерти. Ни о чем не рассуждал и совершенно не мог рассуждать; но всем существом своим вдруг почувствовал, что нет у него более ни свободы рассудка, ни воли и что все вдруг решено окончательно.
Слышу, деточки, голоса ваши веселые, слышу
шаги ваши на родных отчих могилках в родительский день; живите пока на солнышке, радуйтесь, а я за вас Бога помолю, в сонном видении к вам сойду… все равно и по
смерти любовь!..
…Три года тому назад я сидел у изголовья больной и видел, как
смерть стягивала ее безжалостно
шаг за
шагом в могилу. Эта жизнь была все мое достояние. Мгла стлалась около меня, я дичал в тупом отчаянии, но не тешил себя надеждами, не предал своей горести ни на минуту одуряющей мысли о свидании за гробом.
Дальнейшее представляло короткую поэму мучительства и
смерти. Дочь из погреба молит мать открыть дверь… — Ой, мамо, мамо! Вiдчинiть, бо вiн мене зарiже… — «Ой, доню, доню, нещасна наша доля… Як вiдчиню, то зарiже обоих…» — Ой, мамо, мамо, — молит опять дочь… — И
шаг за
шагом в этом диалоге у запертой двери развертывается картина зверских мучений, которая кончается последним восклицанием: — Не вiдчиняйте, мамо, бо вже менi й кишки висотав… — И тогда в темном погребе все стихает…
Так продолжалось изо дня в день, и доктор никому не мог открыть своей тайны, потому что это равнялось
смерти. Муки достигали высшей степени, когда он слышал приближавшиеся
шаги Прасковьи Ивановны. О, он так же притворялся спящим, как это делал Бубнов, так же затаивал от страха дыхание и немного успокаивался только тогда, когда
шаги удалялись и он подкрадывался к заветному шкафику с мадерой и глотал новую дозу отравы с жадностью отчаянного пьяницы.