Неточные совпадения
К Брянчанинову обращались тоже
в случае несогласий между товарищами и его мнение принимали за решение, хотя он
сам всегда устранялся от суда над другими, говоря: «Меня никто не поставил, чтобы судить и
делить других».
Оба друга окончили курс
в 1826 году, сохранив за собою свое почетное положение до последнего
дня своего пребывания
в училище, оставили там по себе
самую лучшую память, а также и нескольких последователей, из которых потом вскоре же отличился своею непосредственностью и неуклонностью своего поведения Николай Фермор, о котором расскажем ниже.
Волтерьянец угадывал всех ближе к истине: оба друга, Чихачев и Брянчанинов, появились вместе
в Бабайки, и тут же оба вместе начали одновременно свой путь
в иночестве, [На
самом деле Брянчанинов попал
в Бабайки только
в конце своей монашеской жизни, а Чнхачев был здесь очень короткое время для свидания с другом.
Ее, бывало, оставит
в зале, а
сам обходил дортуары, где воспитанники уже спали, и Ламновский чаще всех имел удачу встречать великого князя и через то казался ему очень усердным к своему инспекторскому служению, что на
самом деле было далеко не так.
Дело было устроено так удобно, что тому, кто не хотел
сам лично входить
в какие-нибудь сделки, не было и никакой необходимости заниматься этим самолично.
В известной части старший
сам сделывался с поставщиками и приемщиками и делился со всеми своими сослуживцами, без объяснения путей и источников дохода. При таком порядке каждый «купался» без всякого насилия своей скромности и своей совести. Не доносить же на старших, — да и чем подкрепить донос? Все скажут: «это неправда» и «мир зинет — правда сгинет».
При
разделе кружечный сбор составлял для каждого такую значительную сумму, при которой казенное жалованье было сравнительно сущею безделицей. Расписывались же только
в одной этой казенной безделице, а
самое значительное получение, «из кружки», выдавалось на руки без всяких расписок — по-домашнему, или по-семейному. Сколько командир собирал, об этом этикетом принято было не любопытствовать, но тем, что он дарствовал, все были довольны, потому что он был «человек благородный и давал не скупясь».
В обычае своем они были люди еще очень простые, и
в день получения жалованья и пачек
в бумажных полосках приходили
в гастрономию «валом», то есть почти во всем составе, со включением и «косоротого». Здесь пили и ели много, забирая все, что есть
самого лучшего и
самого дорогого; засиживались долго, сколько хотели, и платили за все настоящим благородным манером, то есть не торгуясь и даже не считая, что действительно взято и что бессовестно присчитано.
На другой
день Фермор ощущал чад и туман
в голове, как будто он неумеренно пил, тогда как на
самом деле он совсем не брал
в рот никакого вина.
Врач доложил об этом
Дену и выразил такое мнение, что Фермор если и не сумасшедший, то находится
в положении, очень близком к помешательству, и что ему не только нельзя поручать теперь служебные
дела, но надо усиленно смотреть за ним., чтоб он, под влиянием своей мрачной меланхолии, не причинил
самому себе или другим какой-нибудь серьезной опасности.
Но
сам Николай Фермор молчал и спокойно смотрел на все, что с ним делали. Все это как будто не имело для него никакого значения. Мандт, так и Мандт, — ему все равно, при чьем содействии утеривать последнее доверие к людям. Он точно как изжил всю свою энергию и чувствительность
в своем утреннем разговоре с государем, и что теперь за этим дальше следует — ему до этого уже не было никакого
дела.
День был
самый погожий и жизнерадостный. Отъезжавший Николай Фермор находился
в очень спокойном, философском настроении.
— Да как же
в самом деле: три дни от тебя ни слуху ни духу! Конюх от Петуха привел твоего жеребца. «Поехал, говорит, с каким-то барином». Ну, хоть бы слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я бог знает чего не передумал в эти дни!
Неточные совпадения
Вот здешний почтмейстер совершенно ничего не делает: все
дела в большом запущении, посылки задерживаются… извольте
сами нарочно разыскать.
Анна Андреевна. Перестань, ты ничего не знаешь и не
в свое
дело не мешайся! «Я, Анна Андреевна, изумляюсь…»
В таких лестных рассыпался словах… И когда я хотела сказать: «Мы никак не смеем надеяться на такую честь», — он вдруг упал на колени и таким
самым благороднейшим образом: «Анна Андреевна, не сделайте меня несчастнейшим! согласитесь отвечать моим чувствам, не то я смертью окончу жизнь свою».
«Орудуй, Клим!» По-питерски // Клим
дело оборудовал: // По блюдцу деревянному // Дал дяде и племяннице. // Поставил их рядком, // А
сам вскочил на бревнышко // И громко крикнул: «Слушайте!» // (Служивый не выдерживал // И часто
в речь крестьянина // Вставлял словечко меткое // И
в ложечки стучал.)
В день Симеона батюшка // Сажал меня на бурушку // И вывел из младенчества // По пятому годку, // А на седьмом за бурушкой //
Сама я
в стадо бегала, // Отцу носила завтракать, // Утяточек пасла.
Дела-то все недавние, // Я был
в то время старостой, // Случился тут — так слышал
сам, // Как он честил помещиков, // До слова помню всё: // «Корят жидов, что предали // Христа… а вы что сделали?