Княгиня на третий день после свадьбы
дала большой бал, на котором допустила следующее отступление от нового этикета в пользу старины: когда пили за здоровье молодых, к княгине подошел Патрикей с серебряным подносом, на котором была насыпана куча червонцев.
Неточные совпадения
Если она к этому прибавляла что-нибудь с намерением
дать понять своему сопутнику, что ей очень трудно идти одной без его поддержки, то, вероятно, делала это с
большим мастерством; но тем не менее румяный богослов все-таки или не дерзал предложить ей свою руку, или же считал это не идущим к его достоинству.
Маленьким, тем, бывало, что нужно малые дары, управитель
дает, а к старшим с
большими дарами или с средними Патрикей едет, и от других будто не брали, а от него всегда брали, потому что повадку такую имел, что внушал доверие: глядел в глаза верно и ласково, улыбался улыбкой исподтихонька, одними устами поведет и опять сведет; слушать станет все это степенно, а в ответ молвит, так его слову никто не усомнится поверить.
Чем он
больше это обдумывал, тем
больше несообразности видел в этом странном поступке княгини, и, не смея сердиться на нее, он
дал волю своему гневу против сына: как он смел, молокосос, «не отпроситься».
В то время, когда к нему уже кое-кто ездил (
больше затем, чтобы занимать деньги) и его кое-где принимали, один шалун, участвуя в игре, условиями которой требовалось
давать утвердительный ответ на всякий вопрос, был спрошен: знает ли он, где конец света?
К тому же это полутаинственное посещение бабушкою мастерской Кипренского вместе с графом, с которым она приезжала в одной карете,
дало повод к толкам об их
большом дружестве, из которого делались произвольные выводы, все сходившиеся к тому, что княгиня, вероятно, наскучила вдовством и того и гляди выйдет за графа замуж.
Встретив в княгине
большое сочувствие, они
давали ей читать получаемые ими от Сперанского «дружеские письма», которые бабушка собственноручно списывала себе в особую тетрадь, и один из них вздумал черкнуть что-то Сперанскому о благоговеющей пред ним княгине и о ее заботах о воспитании своих сыновей.
Графиня шла не одна: за нею сзади двигались две покровительствуемые
дамы из ее придворного штата: они несли
большую и, по-видимому, довольно тяжелую роскошную корзину, покрытую широким куском белого батиста.
А по моему мнению, когда не
дал бог в этом случае родителям одного взгляда, то тот, кто умнее и
больше любит своих детей, должен уступить тому, кто несговорчивее и упрямее.
«Ну, продадим за пять с полтиной, коли не
дают больше», тотчас же с необыкновенною легкостью решил Левин первый вопрос, прежде казавшийся ему столь трудным.
— Я советую тебе, друг мой, съездить с визитом к губернатору, — сказал он Аркадию, — ты понимаешь, я тебе это советую не потому, чтоб я придерживался старинных понятий о необходимости ездить к властям на поклон, а просто потому, что губернатор порядочный человек; притом же ты, вероятно, желаешь познакомиться с здешним обществом… ведь ты не медведь, надеюсь? А он послезавтра
дает большой бал.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и
большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь
дали.
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник
большой на догадки, и потому каждому слову своему
дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Марья Антоновна. Ах, маменька! вы
больше червонная
дама.
Осип. Да так; все равно, хоть и пойду, ничего из этого не будет. Хозяин сказал, что
больше не
даст обедать.
Городничий. Да постойте,
дайте мне!.. (К Осипу.)А что, друг, скажи, пожалуйста: на что
больше барин твой обращает внимание, то есть что ему в дороге
больше нравится?