И из этого мглистого, кое-как набросанного поля выходили ясно и оконченно только одни тонкие черты увлекательной блондинки: ее овально-круглившееся личико, ее тоненький, тоненький стан, какой бывает у институтки в
первые месяцы после выпуска, ее белое, почти простое платьице, легко и ловко обхватившее во всех местах молоденькие стройные члены, которые означались в каких-то чистых линиях.
Так счастливо и спокойно жил он
первый месяц своей жизни у тетушек, не обращая никакого внимания на полугорничную-полувоспитанницу, черноглазую, быстроногую Катюшу.
Еще в
первый месяц брака стала его смущать беспрерывная мысль: «Вот жена любит меня, ну что, если б она узнала?» Когда стала беременна первым ребенком и поведала ему это, он вдруг смутился: «Даю жизнь, а сам отнял жизнь».
Неточные совпадения
Однако ж покуда устав еще утвержден не был, а следовательно, и от стеснений уклониться было невозможно. Через
месяц Бородавкин вновь созвал обывателей и вновь закричал. Но едва успел он произнести два
первых слога своего приветствия ("об оных, стыда ради, умалчиваю", — оговаривается летописец), как глуповцы опять рассыпались, не успев даже встать на колени. Тогда только Бородавкин решился пустить в ход настоящую цивилизацию.
Спустя еще один
месяц они перестали сосать лапу, а через полгода в Глупове после многих лет безмолвия состоялся
первый хоровод, на котором лично присутствовал сам градоначальник и потчевал женский пол печатными пряниками.
Но, пробыв два
месяца один в деревне, он убедился, что это не было одно из тех влюблений, которые он испытывал в
первой молодости; что чувство это не давало ему минуты покоя; что он не мог жить, не решив вопроса: будет или не будет она его женой; и что его отчаяние происходило только от его воображения, что он не имеет никаких доказательств в том, что ему будет отказано.
Но прошло три
месяца, и он не стал к этому равнодушен, и ему так же, как и в
первые дни, было больно вспоминать об этом.
Почти
месяц после того, как мы переехали в Москву, я сидел на верху бабушкиного дома, за большим столом и писал; напротив меня сидел рисовальный учитель и окончательно поправлял нарисованную черным карандашом головку какого-то турка в чалме. Володя, вытянув шею, стоял сзади учителя и смотрел ему через плечо. Головка эта была
первое произведение Володи черным карандашом и нынче же, в день ангела бабушки, должна была быть поднесена ей.