Неточные совпадения
Иные ужасно обиделись, и
не шутя, что им ставят в пример такого безнравственного человека, как Герой Нашего Времени; другие же очень тонко
замечали, что сочинитель нарисовал свой портрет и портреты своих знакомых…
Засверкали глазенки у татарчонка, а Печорин будто
не замечает; я заговорю о другом, а он, смотришь, тотчас собьет разговор на лошадь Казбича. Эта история продолжалась всякий раз, как приезжал Азамат. Недели три спустя стал я
замечать, что Азамат бледнеет и сохнет, как бывает от любви в романах-с. Что за диво?..
Вот кругом него собрался народ из крепости — он никого
не замечал; постояли, потолковали и пошли назад; я велел возле его положить деньги за баранов — он их
не тронул, лежал себе ничком, как мертвый.
Он лежал в первой комнате на постели, подложив одну руку под затылок, а другой держа погасшую трубку; дверь во вторую комнату была заперта на замок, и ключа в замке
не было. Я все это тотчас
заметил… Я начал кашлять и постукивать каблуками о порог — только он притворялся, будто
не слышит.
Когда я ему
заметил, что он мог бы побеспокоиться в пользу хотя моего чемодана, за которым я вовсе
не желал лазить в эту бездну, он отвечал мне: «И, барин!
Он слушал ее молча, опустив голову на руки; но только я во все время
не заметил ни одной слезы на ресницах его: в самом ли деле он
не мог плакать, или владел собою —
не знаю; что до меня, то я ничего жальче этого
не видывал.
Его походка была небрежна и ленива, но я
заметил, что он
не размахивал руками — верный признак некоторой скрытности характера.
Вам
не случалось
замечать такой странности у некоторых людей?..
Я
поместил в этой книге только то, что относилось к пребыванию Печорина на Кавказе; в моих руках осталась еще толстая тетрадь, где он рассказывает всю жизнь свою. Когда-нибудь и она явится на суд света; но теперь я
не смею взять на себя эту ответственность по многим важным причинам.
Она прыгнула в лодку, я за ней, и
не успел еще опомниться, как
заметил, что мы плывем.
Лодка закачалась, но я справился, и между нами началась отчаянная борьба; бешенство придавало мне силы, но я скоро
заметил, что уступаю моему противнику в ловкости… «Чего ты хочешь?» — закричал я, крепко сжав ее маленькие руки; пальцы ее хрустели, но она
не вскрикнула: ее змеиная натура выдержала эту пытку.
Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу; это чувство — было зависть; я говорю
смело «зависть», потому что привык себе во всем признаваться; и вряд ли найдется молодой человек, который, встретив хорошенькую женщину, приковавшую его праздное внимание и вдруг явно при нем отличившую другого, ей равно незнакомого, вряд ли, говорю, найдется такой молодой человек (разумеется, живший в большом свете и привыкший баловать свое самолюбие), который бы
не был этим поражен неприятно.
Молча с Грушницким спустились мы с горы и прошли по бульвару, мимо окон дома, где скрылась наша красавица. Она сидела у окна. Грушницкий, дернув меня за руку, бросил на нее один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют на женщин. Я навел на нее лорнет и
заметил, что она от его взгляда улыбнулась, а что мой дерзкий лорнет рассердил ее
не на шутку. И как, в самом деле,
смеет кавказский армеец наводить стеклышко на московскую княжну?..
Все нашли, что мы говорим вздор, а, право, из них никто ничего умнее этого
не сказал. С этой минуты мы отличили в толпе друг друга. Мы часто сходились вместе и толковали вдвоем об отвлеченных предметах очень серьезно, пока
не замечали оба, что мы взаимно друг друга морочим. Тогда, посмотрев значительно друг другу в глаза, как делали римские авгуры, [Авгуры — жрецы-гадатели в Древнем Риме.] по словам Цицерона, мы начинали хохотать и, нахохотавшись, расходились, довольные своим вечером.
— Княгиня сказала, что ваше лицо ей знакомо. Я ей
заметил, что, верно, она вас встречала в Петербурге, где-нибудь в свете… я сказал ваше имя… Оно было ей известно. Кажется, ваша история там наделала много шума… Княгиня стала рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским сплетням свои замечания… Дочка слушала с любопытством. В ее воображении вы сделались героем романа в новом вкусе… Я
не противоречил княгине, хотя знал, что она говорит вздор.
Я внутренно хохотал и даже раза два улыбнулся, но он, к счастию, этого
не заметил.
Она при мне
не смеет пускаться с Грушницким в сентиментальные прения и уже несколько раз отвечала на его выходки насмешливой улыбкой, но я всякий раз, как Грушницкий подходит к ней, принимаю смиренный вид и оставляю их вдвоем; в первый раз была она этому рада или старалась показать; во второй — рассердилась на меня; в третий — на Грушницкого.
Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей
не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто
не заметил, потому что никто
не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию.
Она, кажется, вовсе
не замечает отсутствия Грушницкого.
Возвратясь домой, я
заметил, что мне чего-то недостает. Я
не видал ее! Она больна! Уж
не влюбился ли я в самом деле?.. Какой вздор!
Из слов его я
заметил, что про меня и княжну уж распущены в городе разные дурные слухи: это Грушницкому даром
не пройдет!
— Я вам расскажу всю истину, — отвечал Грушницкий, — только, пожалуйста,
не выдавайте меня; вот как это было: вчера один человек, которого я вам
не назову, приходит ко мне и рассказывает, что видел в десятом часу вечера, как кто-то прокрался в дом к Лиговским. Надо вам
заметить, что княгиня была здесь, а княжна дома. Вот мы с ним и отправились под окна, чтоб подстеречь счастливца.
— Послушайте, — сказал он с явным беспокойством, — вы, верно, забыли про их заговор?.. Я
не умею зарядить пистолета, но в этом случае… Вы странный человек! Скажите им, что вы знаете их намерение, и они
не посмеют… Что за охота! подстрелят вас как птицу…
Стреляясь при обыкновенных условиях, он мог целить мне в ногу, легко меня ранить и удовлетворить таким образом свою
месть,
не отягощая слишком своей совести; но теперь он должен был выстрелить на воздух, или сделаться убийцей, или, наконец, оставить свой подлый замысел и подвергнуться одинаковой со мною опасности.
— Господин Печорин! — закричал драгунский капитан, — вы здесь
не для того, чтоб исповедовать, позвольте вам
заметить… Кончимте скорее; неравно кто-нибудь проедет по ущелью — и нас увидят.
Это до меня
не касается, я
не смею осуждать вас, потому что дочь моя хотя невинно, но была этому причиной.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда
метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет!
Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать
не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это
заметить, но все как-то позабывал.
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею более беспокоить своим присутствием.
Не будет ли какого приказанья?
Городничий.
Не смею верить, недостоин такой чести.
Анна Андреевна. Помилуйте, я никак
не смею принять на свой счет… Я думаю, вам после столицы вояжировка показалась очень неприятною.