Раньше он иногда сомневался в их осуществимости, иногда какое-то нехорошее чувство
закрадывалось в душу, но теперь ему стоило только вызвать в своем воображении дорогие черты, и все делалось необыкновенно ясно, всякие сомнения падали сами собой.
— Говорить перед вами неправду, — забормотал он, — я считаю невозможным для себя: память об Людмиле, конечно, очень жива во мне, и я бы бог знает чего ни дал, чтобы воскресить ее и сделать счастливой на земле, но всем этим провидение не наградило меня. Сделать тут что-либо было выше моих сил и разума; а потом мне
закралась в душу мысль, — все, что я готовил для Людмилы, передать (тут уж Егор Егорыч очень сильно стал стучать ногой)… передать, — повторил он, — Сусанне.
Таким образом, оставалось только гордиться и торжествовать. Но, увы! опасения — такая вещь, которая, однажды
закравшись в душу, уже не легко покидает ее. Опровергнутые в одной форме, они отыщут себе другую, третью и т. д. и будут смущать человека до тех пор, пока действительно не доведут его до сознания эфемерности его торжества. Нечто подобное случилось и со мной.
Какое-то печальное равнодушие, подобное тому, с каким наше северное солнце отворачивается от неблагодарной здешней земли,
закрадывается в душу, приводит в оцепенение все жизненные органы.
Неточные совпадения
Разговор был вообще несложный. Родион Потапыч добыл из сундука свою «паужину» и разделил с Оксей, которая глотала большими кусками, с жадностью бездомной собаки, и даже жмурилась от удовольствия. Старик смотрел на свою гостью, и
в его суровую
душу закрадывалась предательская жалость, смешанная с тяжелым мужицким презрением к бабе вообще.
От той, конечно, не скрылись все эти переглядывания — и досада невольно
закралась в ее
душу; ее, главное, удивляло — что могло так пленить Вихрова
в Мари.
— Нет, уж это оченно что-то размашисто будет! — повторил Абрам Семеныч, но как-то слабым голосом. Очевидно, злое сомнение уже начинало
закрадываться в его
душу.
Часов около шести компания вновь соединялась
в следующем по порядку ресторане и спрашивала обед. Если и пили мы всласть, хотя присутствие Старосмысловых несколько стесняло нас. Дня с четыре они шли наравне с нами, но на пятый Федор Сергеич объявил, что у него болит живот, и спросил вместо обеда полбифштекса на двоих. Очевидно,
в его
душу начинало
закрадываться сомнение насчет прогонов, и надо сказать правду, никого так не огорчало это вынужденное воздержание, как Блохина.
В душу закрадывалось то подлое чувство собственности, которое из мужчины делает самца.