Когда проходишь по площади, то воображение рисует, как на ней шумит веселая ярмарка, раздаются голоса усковских цыган, торгующих лошадьми, как пахнет дегтем, навозом и копченою рыбой, как мычат коровы и визгливые звуки гармоник мешаются с пьяными песнями; но мирная картина рассеивается в дым, когда слышишь вдруг опостылевший звон цепей и
глухие шаги арестантов и конвойных, идущих через площадь в тюрьму.
В ответ на этот стук послышались сначала очень
глухие шаги, потом они раздались близко, и, наконец, дверь отворилась.
Наконец на Ат-Даване все смолкло. Только по временам снаружи трещал мороз да в потемневших комнатах, по которым пробегали теперь только трепетные красноватые отблески пламени, слышались
глухие шаги и шлепанье валенок, а порой тихо звенела рюмка и булькала наливаемая жидкость. Г-н Кругликов, которому расшевелившиеся воспоминания, по-видимому, не давали заснуть, как-то тоскливо совался по станции, вздыхал, молился или ворчал что-то про себя.
В лесу ждала Ефрема атмосфера удушливая, густая, насыщенная запахами хвои, мха и гниющих листьев. Слышен легкий звенящий стон назойливых комаров да
глухие шаги самого путника. Лучи солнца, пробиваясь сквозь листву, скользят по стволам, по нижним ветвям и небольшими кругами ложатся на темную землю, сплошь покрытую иглами. Кое-где у стволов мелькнет папоротник или жалкая костяника, а то хоть шаром покати.
Неточные совпадения
Слева, параллельно
глухой стене и тоже сейчас от ворот, шел деревянный забор,
шагов на двадцать в глубь двора, и потом уже делал перелом влево.
Мелкие мысли одолевали его, он закурил, прилег на диван, прислушался: город жил тихо, лишь где-то у соседей стучал топор, как бы срубая дерево с корня,
глухой звук этот странно был похож на ленивый лай большой собаки и медленный, мерный
шаг тяжелых ног.
Кругом безмолвие; в глубоком смирении с неба смотрели звезды, и
шаги Старцева раздавались так резко и некстати. И только когда в церкви стали бить часы и он вообразил самого себя мертвым, зарытым здесь навеки, то ему показалось, что кто-то смотрит на него, и он на минуту подумал, что это не покой и не тишина, а
глухая тоска небытия, подавленное отчаяние…
На расстоянии шестидесяти
шагов дупеля не убьешь наповал бекасиною дробью даже 8-м нумером или по крайней мере редко, а только поранишь: он унесет дробь очень далеко и если не умрет скоро, то долго будет хворать и скрываться в самых
глухих болотных местах.
Как скоро обогреет хорошенько солнце — снежная кора распустится, раскровеет, как говорит парод, начнет садиться с
глухим гулом, похожим на отдаленный пушечный выстрел, и не поднимет ноги человека; с каждым
шагом будет он вязнуть по пояс в снежную громаду.