Как водится, зарыли самоубийцу
в лесной глуши. Говорили впоследствии времени, что на месте том видели осьмиконечный деревянный крест и слышимо бывало, раз в год, жалобное протяжное пение.
Снегурочку блюдите! Слушай, Леший, // Чужой ли кто, иль Лель-пастух пристанет // Без отступа, аль силой взять захочет, // Чего умом не может; заступись, // Мани его, толкай его, запутай //
В лесную глушь, в чащу; засунь в чепыжник, // Иль по пояс в болото втисни.
Луна плыла среди небес // Без блеска, без лучей, // Налево был угрюмый лес, // Направо — Енисей. // Темно! Навстречу ни души, // Ямщик на козлах спал, // Голодный волк
в лесной глуши // Пронзительно стонал, // Да ветер бился и ревел, // Играя на реке, // Да инородец где-то пел // На странном языке. // Суровым пафосом звучал // Неведомый язык // И пуще сердце надрывал, // Как в бурю чайки крик…
Сначала путь шел торный, — по этому пути обозы из Красной рамени в Лысково ходят, — но когда переехали Керженец и попали
в лесную глушь, что тянется до самой Ветлуги и дальше за нее, езда стала затруднительна.
Неточные совпадения
Упала
в снег; медведь проворно // Ее хватает и несет; // Она бесчувственно-покорна, // Не шевельнется, не дохнет; // Он мчит ее
лесной дорогой; // Вдруг меж дерев шалаш убогой; // Кругом всё
глушь; отвсюду он // Пустынным снегом занесен, // И ярко светится окошко, // И
в шалаше и крик, и шум; // Медведь промолвил: «Здесь мой кум: // Погрейся у него немножко!» // И
в сени прямо он идет, // И на порог ее кладет.
Когда, зимой холодной, // Вернешься ты
в свою
лесную глушь, //
В сумеречки тебя утешу, песню // Под наигрыш метели запою // Веселую.
Никогда Нюрочка еще не видала мастерицу Таисью такою и даже испугалась, а та ничего не замечала и продолжала говорить без конца. Этот
лесной воздух, окружавшая их
глушь и собственное молитвенное настроение точно опьяняли ее. Когда
в стороне встречались отдыхавшие партии богомольцев, Таисья низко кланялась трудничкам и говорила:
Место под завод было выбрано самое глухое, настоящий медвежий угол: горы, болота, леса; до официального основания заводского действия здесь, с разным
лесным зверьем, хоронились одни раскольники, уходившие
в уральскую
глушь от петровских новшеств.
И много ли струн оборвалось // У бедной крестьянской души, // Навеки сокрыто осталось //
В лесной нелюдимой
глуши.