Неточные совпадения
Вся канцелярия губернского банка была подобрана им в одну
шайку из
людей, готовых на всякие черные дела.
От присланного к нему молодого помещика, Миткевича (кандидат мирового посредника в Оршанском уезде) Могилёвский воевода мог узнать ближе о состоянии своего воеводства; оказался недостаток в военных
людях, могущих (с чином пулкувников) предводительствовать
шайками.
Во вторую (сенненскую)
шайку, был назначен Жебровский-Костка,
человек общительный, который любил бывать и кушать в гостях;
шайка его, перебравшись, скоро в Минскую губернию, долго не могла забыть что могилёвская водка вкуснее минской.
Накануне 23-го числа в Литвинове было сказано прислуге, что родственник капитана уезжает; 23-го поехала будущая свита, и под видом провод, вся компания (9
человек с
людьми), плотно позавтракав, пустилась в путь. В Зубрах ожидали их ужемногочисленная публика и угощение на славу. Подкрепив силы вином и пищею, вечером тронулась полупьяная
шайка,
человек около 100. Воевода поехал вперед с одиннадцатью
человек свиты.
Утром было повещено, что воевода со своей
шайкой навестил институт; на институтском дворе было из институтских запасов приготовлено угощение. В 11 часу двинулась победоносная армия. Первую половину вел литвинский помещик Миткевич, вторую — Висковский. В середине на конях ехал воевода с 60
человек своего штаба, свиты и телохранителей; с собою повезли и тело убитого Доморацкого и драгоценный залог победы — замкнутый сундук казначейства.
Человек 30 крестьян этой деревни при появлении
шайки вооружась чем попало, хотели было кинуться на мятежников, но увидев около 200 собравшихся вооруженных
людей, остановились.
Долго в размышлении стояла осиротевшая
шайка; наконец решили выбрать трех уполномоченных послов и послать к становому в Пропойск с предложением сдачи без всякой капитуляции, только с просьбой прибыть поспешней, дабы предупредить нападение крестьян. Ночью прибыл становой, насчитал 140
человек оставшихся под ружьем, обезоружил их и на другой день торжественно вступил в Пропойск с приведенной им главной армией, положившей перед ним оружие.
В назначенное время, к вечеру 22 числа,
шайка,
человек до 100, тайком собралась в лесу.
Будзилович в Оршанский уезд прибыл в апреле, представился местной полиции под именем русского офицера, предъявил билет и стал разъезжать по помещикам, везде обучал молодых
людей строю, желая составить образцовый отряд, в пример всей имеющейся собраться
шайки.
Жебровский-Костко прибыл в Сенненский уезд, и остановился в Слепцах, у помещика Александра Нитомавского, куда еще в марте переселился врач Карл Самуйло. С прибытием Самуйло усилились панские съезды и приготовления. По доставленным воеводе сведениям, 150
человек было готово для сбора в Слепцах с южной части Сенненского уезда; другая партия для той жe
шайки формировалась арендатором Кучевским в Волосовичах, уже в Минской губернии, на самой границе.
В Сенненском уезде, на который особенно надеялись мятежники, едва набралось
человек тридцать разной сволочи охотников в
шайку; со всеми ревнителями у Костки не было и ста
человек под командой. Лукомлянский ксендз торжественно приводил их к присяге.
Довудца подумал и после обеда 26-го числа с
шайкой отправился в Волосовичи Минской губернии, куда последовала за ним и партия в десять
человек, вновь навербованных Комаровским.
Пройдя Запоточье, Анцыпо переночевал в лесу, около фольварка Городка, утром 27-го явился в деревне Кучине, где
шайка, состоявшая тогда из двадцати двух
человек, увеличилась безземельным шляхтичем и пьяным крестьянином, и явилась на московском шоссе.
Становой, не быв сам на месте действия и руководствуясь распускаемыми слухами, думал что в стане у него бродят две
шайки, одна в 300, а другая в 20
человек.
По узкой тропинке, по два
человека в ряд, пустилась команда в чащу, среди которой Анцыпо, сделав несколько ложных следов, укрылся со своею
шайкой и телегами.
Неточные совпадения
Я сидел у княгини битый час. Мери не вышла, — больна. Вечером на бульваре ее не было. Вновь составившаяся
шайка, вооруженная лорнетами, приняла в самом деле грозный вид. Я рад, что княжна больна: они сделали бы ей какую-нибудь дерзость. У Грушницкого растрепанная прическа и отчаянный вид; он, кажется, в самом деле огорчен, особенно самолюбие его оскорблено; но ведь есть же
люди, в которых даже отчаяние забавно!..
Вперед, вперед, моя исторья! // Лицо нас новое зовет. // В пяти верстах от Красногорья, // Деревни Ленского, живет // И здравствует еще доныне // В философической пустыне // Зарецкий, некогда буян, // Картежной
шайки атаман, // Глава повес, трибун трактирный, // Теперь же добрый и простой // Отец семейства холостой, // Надежный друг, помещик мирный // И даже честный
человек: // Так исправляется наш век!
Мы собрались опять. Иван Кузмич в присутствии жены прочел нам воззвание Пугачева, писанное каким-нибудь полуграмотным казаком. Разбойник объявлял о своем намерении идти на нашу крепость; приглашал казаков и солдат в свою
шайку, а командиров увещевал не супротивляться, угрожая казнию в противном случае. Воззвание написано было в грубых, но сильных выражениях и должно было произвести опасное впечатление на умы простых
людей.
— Фактический убийца, наверное, — Безбедов, которому обещана безнаказанность, вдохновитель —
шайка мерзавцев, впрочем,
людей вполне почтенных.
Главное то, что в
шайке участвовал один молодой
человек из самого порядочного круга и которому удалось предварительно достать сведения.