Неточные совпадения
Так продолжалось во все время
польской революции и даже после нее, потому что распущены были слухи, что русское
правительство станет отбирать серебро и выдавать за него кредитные билеты.
Письмо начиналось уверениями в горячей преданности
польской справе и в дружбе к лицу, к которому было адресовано. Вслед затем аноним предупреждал, что русскому
правительству известны имена многих членов витебского жонда, и оно собирается потребовать их к допросу. Прилагался список заговорщиков, в том числе большей части собравшихся теперь у Владислава. Во главе стоял пулковник их. Неизвестно, почему в списке не фигурировал Волк.
И такие поминки по Остапе отправлял он в каждом селении, пока
польское правительство не увидело, что поступки Тараса были побольше, чем обыкновенное разбойничество, и тому же самому Потоцкому поручено было с пятью полками поймать непременно Тараса.
Правду сказал барон Сакен, донося
польскому правительству: «мне из верных источников известно, и я положительно знаю, что смерть сумасшедшей, так называемой принцессы Елизаветы, последовала совершенно естественно, но, вероятно, это не помешает распространению разных слухов».
Однако это было очевидно всякому, — даже отдаленный от европейского востока французский двор предостерегал
польское правительство и советовал ему быть осторожнее с соседями, особенно с Россией.
Неточные совпадения
— Никакого. С тех пор как я вам писал письмо, в ноябре месяце, ничего не переменилось.
Правительство, чувствующее поддержку во всех злодействах в Польше, идет очертя голову, ни в грош не ставит Европу, общество падает глубже и глубже. Народ молчит.
Польское дело — не его дело, — у нас враг один, общий, но вопрос розно поставлен. К тому же у нас много времени впереди — а у них его нет.
Новый предводитель был гораздо старше того, который перешел болото с передовым отрядом, и принадлежал несомненно к чистой
польской расе, между тем как первый ничуть не напоминал собою сарматского типа и немногие сказанные им
польские слова произносил нечисто. По службе революционному
правительству предводитель задней партии тоже должен был иметь несомненное старшинство над первым. Когда они поравнялись, пожилой поляк, не удостоивая молодого человека своего взгляда, тихо проворчал из-под нависших усов:
Оба они были воинствующие гегельянцы, и Бакунин после фанатического оправдания всякой действительности (когда сам начитывал Белинскому гегельянскую доктрину) успел превратиться сначала в революционера на якобинский манер и произвести бунт у немцев, был ими захвачен и выдан русскому
правительству, насиделся в сибирской ссылке и бежал оттуда через Японию в Лондон, где состоял несколько лет при Герцене и в известной степени влиял на него, особенно в вопросе о
польском восстании.