Неточные совпадения
— Я должен покончить со всем
своим прошлым, — произнес он с
чувством. — Не на свежей же могиле сына приносить жертвы мщения. Может быть, скоро предстану перед светлым ликом Вышнего Судьи. Повергну себя перед Ним и скажу ему: «Отче мой,
отпусти мне долги мои, как я
отпустил их должникам моим». Пускай придет. Да покараульте дочь мою и Тони. Потрудитесь, мой друг, передать им, что я занят с нужным человеком.
Неточные совпадения
Я принадлежу к числу людей, обладающих хорошей памятью
чувств, и, думая о Дэзи, я помнил раскаянное стеснение — вчера, когда я так растерянно
отпустил ее, огорченную неудачей
своей затеи.
Как это, я думал, все пробралось в одно и то же толстенькое сердце и уживается в нем с таким изумительным согласием, что сейчас одно
чувство толкает руку
отпустить плачущей Леканиде Петровне десять пощечин, а другое поднимает ноги принести ей песочного пирожного; то же сердце сжимается при сновидении, как мать чистенько водила эту Леканиду Петровну, и оно же спокойно бьется, приглашая какого-то толстого борова поспешить как можно скорее запачкать эту Леканиду Петровну, которой теперь нечем и запереть
своего тела!
Встав из-за стола, она упросила мать
отпустить ее с дежурства из гостиной, говоря, что у ней разболелась голова; мать позволила ей уйти, но Шатов просидел с хозяевами еще часа полтора, проникнутый и разогретый
чувством искренней любви, оживившей его несколько апатичный ум и медленную речь; он говорил живо, увлекательно, даже тепло и совершенно пленил Болдухиных, особенно Варвару Михайловну, которая, когда Ардальон Семеныч ушел, несколько времени не находила слов достойно восхвалить
своего гостя и восполняла этот недостаток выразительными жестами, к которым только в крайности прибегала.
Старуха, несмотря на
свой преклонный возраст, отлично слышит и видит, но находит нелишним клеветать на
свои органы
чувств… Я пригрозил ей пальцем и
отпустил ее.
Бабушка с Юлико приехали надолго, кажется, навсегда. Бабушка поселилась наверху, в комнатах мамы. Эти дорогие для меня комнаты, куда я входила со смерти деды не иначе как с
чувством сладкой тоски, стали мне теперь вдруг ненавистными. Каждое утро я и Юлико отправлялись туда, чтобы приветствовать бабушку с добрым утром. Она целовала нас в лоб —
своего любимчика-внука, однако, гораздо нежнее и продолжительнее, нежели меня, — и потом
отпускала нас играть.