— Ну, и что же? Сам ты этого не понимал? Конечно, понимал. Ты для этого достаточно разумен. Почему же ты все-таки пошел? Стыдился товарищей, боялся, что назовут трусом? Вспомни, что сказал по этому поводу Роберт Пиль: „Быть трусом — позорно; но еще позорнее
выказывать храбрость только из боязни, что тебя назовут трусом“.
Неточные совпадения
— Главною путеводительною нитью разговора, как это всегда бывает в подобных случаях, было не самое дело, а то участие, которое принимал, и
храбрость, которую
выказал рассказывающий в деле.
Он всё расспрашивал его, что делает государь и военный министр, и рассказывал ему с ненатуральным восторгом подвиги
храбрости, свершенные в Севастополе, жалел о том, как мало встречаешь патриотизма, и какие делаются неблагоразумные распоряжения и т. д., вообще
выказывал много знания, ума и благородных чувств; но почему-то всё это казалось Володе заученным и неестественным.
— Какой совет? — повторил Санин. — Вот видите ли, ваша матушка полагает, что отказать господину Клюберу только потому, что он третьего дня не
выказал особенной
храбрости…
А там уж он идет дальше, по силе инерции, и даже нередко
выказывает наружную твердость и
храбрость, приличную обстоятельствам.
Кудрин и Зееман несколько раз были легко ранены, Зарудин же, несмотря на то, что
выказывал положительно чудеса
храбрости, —
храбрости отчаяния и как бы искал смерти там, где она кругом него косила ежеминутно десятки жизней, провел всю кампанию не получив царапины, если не считать легкой контузии руки в Бородинской битве, — контузии, продержавшей его в лазарете около трех недель. Он искал, повторяем, опасности и смерти, а они, казалось, настойчиво избегали его.