— А главное, знаешь ли что, брат, — сказал меньшой, улыбаясь и краснея, как будто сбирался сказать что-нибудь очень стыдное: — всё это пустяки; главное, я затем просил, что всё-таки как-то совестно жить в Петербурге, когда тут
умирают за отечество. Да и с тобой мне хотелось быть, — прибавил он еще застенчивее.
«Будь непререкаемо верна великой монархине, — писал Александр Васильевич. — Я ее солдат, я
умираю за отечество; чем выше возводит меня ее милость, тем слаще мне пожертвовать собою для нее. Смелым шагом приближаюсь я к могиле, совесть моя незапятнана, мне 60 лет, тело мое изувечено ранами, и Бог оставляет меня жить для блага государства».
Молодые и старые щеголи, в уродливых шляпах a la cendrillon [В стиле золушки (франц.).], с сучковатыми палками, обгоняли толпы гуляющих дам, заглядывали им в лицо, любезничали и отпускали поминутно ловкие фразы на французском языке; но лучшее украшение гуляний петербургских, блестящая гвардия царя русского была в походе, и только кой-где среди круглых шляп мелькали белые и черные султаны гвардейских офицеров; но лица их были пасмурны; они завидовали участи своих товарищей и тосковали о полках своих, которые, может быть, готовились уже драться и
умереть за отечество.
Неточные совпадения
Я почтительно кланяюсь и, опираясь на саблю, говорю: «Я счастлив, великий государь, что мог пролить кровь
за свое
отечество, и желал бы
умереть за него; но ежели ты так милостив, что позволяешь мне просить тебя, прошу об одном — позволь мне уничтожить врага моего, иностранца St — Jérôme’а.
— Что же,
за отечество и
умереть приятно, сказал какой-то мудрец…
Неужели
за отечество,
за царя,
за которого я с наслаждением мечтал
умереть так недавно, я не могу
умереть честно?
Он был искусный вождь во брани, // Совета муж, любитель муз, //
Отечества подпора тверда, // Блюститель веры, правды друг; // Екатериной чтим
за службу, //
За здравый ум,
за добродетель, //
За искренность души его. // Он
умер, трон обороняя. // Стой, путник! стой благоговейно. // Здесь Бибикова прах сокрыт.
Как ни старался Юрий уверить самого себя, что, преклонив к покорности нижегородцев, он исполнит долг свой и спасет
отечество от бедствий междоусобной войны, но, несмотря на все убеждения холодного рассудка, он чувствовал, что охотно бы отдал половину своей жизни, если б мог предстать пред граждан нижегородских не посланником пана Гонсевского, но простым воином, готовым
умереть в рядах их
за свободу и независимость России.