Капитан Стельковский, маленький, худощавый человек
в широчайших шароварах, шел небрежно и не в ногу, шагах в пяти сбоку правого фланга, и, весело щурясь, наклоняя голову то на один, то на другой бок, присматривался к равнению.
Когда Самгин вышел к чаю — у самовара оказался только один городской голова в синей рубахе, в рыжем шерстяном жилете,
в широчайших шароварах черного сукна и в меховых туфлях. Красное лицо его, налитое жиром, не очень украшала жидкая серая борода, на шишковатом черепе волосы, тоже серые, росли скупо. Маленькие опухшие желтые глазки сияли благодушно.
Где-то на Васильевском острове он отыскал своих земляков, «полтавских хлопцев», которые ходили в вышитых рубашках с ленточками вместо галстуков и
в широчайших шароварах, засунутых в сапоги, курили люльки, причем демонстративно сплевывали на пол, через губу, говорили «эге ж» и «хиба» и презирали кацапов с их городской культурой.
Кроме рабочих, съехалось и немало окрестных крестьян. И они возвращались по домам верхом, в своих арабских седлах,
в широчайших шароварах, обшитых внизу кожей, и с винтовкой, прикрепленной по-персидски, позади седла.
Неточные совпадения
Гришка не мог еще рассмотреть черты незнакомца, но ясно уже различал розовую рубашку, пестрый жилет с светящимися на солнце пуговками и синие
широчайшие шаровары; ему невольно бросились
в глаза босые ноги незнакомца и пышный стеганый картуз, какой носят обыкновенно фабричные.
На другой день Спирька не явился. Вечером, когда я вместе с Григорьевым возвратился домой после спектакля, Спирька спал на диване
в своих
широчайших шароварах и зеленой рубахе. Под глазом виднелся громадный фонарь, лицо было исцарапано, опухло. Следы страшной оргии были ясно видны на нем.
Дуэт пели солистка, с отбитым, но задушевным голосом, и начальник хора, бас, затянутый, — ему и теперь памятна эта подробность, —
в чекмень из верблюжьего сукна ремнем с серебряным набором и
в широчайших светло-синих
шароварах, покрывавших ему концы носков, ухарски загнутых кверху.
И она вспрянула — вспрянула во весь свой рост, ткнула казаку
в нос самую оскорбительную дулю и хотела, не долго думая, махнуть за дверь, но тот отгадал ее намерение и предупредил его, замкнув дверь на цепочку, и, опустив ключ
в бесконечный карман своих
широчайших шаровар, с возмутительным спокойствием сказал: