С каждой минутой доводы, которые мы приводили друг другу, становились все более тонкими и глубокими; отдельные слова и даже буквы слов принимали вдруг таинственное, неизмеримое значение, и вместе с тем меня все сильнее охватывал брезгливый ужас перед неведомой, противоестественной силой, что выматывает из
моей головы один за другим уродливые софизмы и не позволяет мне прервать давно уже опротивевшего спора…
Неточные совпадения
Иногда, затрудняясь объяснить ей что-нибудь, слишком, по
моему мнению, непонятное для ее полудикарской
головы (а иной раз и самому мне не совсем ясное), я возражал на ее жадные вопросы: «Видишь ли…
Тогда, совершенно изнуренный болезнью, я еле-еле бродил по комнате с болью и слабостью в коленях; при каждом более сильном движении кровь приливала горячей волной к
голове и застилала мраком все предметы перед
моими глазами.
Да когда же настанет рассвет!» — с отчаянием думал я, мечась
головой по горячим подушкам и чувствуя, как опаляет мне губы
мое собственное тяжелое и короткое дыхание…
Я поглядел на нее сбоку, так что мне стал виден чистый, нежный профиль ее слегка наклоненной
головы. Только теперь я заметил, что и сама Олеся похудела за это время и вокруг ее глаз легли голубоватые тени. Почувствовав
мой взгляд, Олеся вскинула на меня глаза, но тотчас же опустила их и отвернулась с застенчивой улыбкой.
— Теперь мне все равно, все равно!.. Потому что я люблю тебя,
мой дорогой,
мое счастье,
мой ненаглядный!.. Она прижималась ко мне все сильнее, и я чувствовал, как трепетало под
моими руками ее сильное, крепкое, горячее тело, как часто билось около
моей груди ее сердце. Ее страстные поцелуи вливались в
мою еще не окрепшую от болезни
голову, как пьяное вино, и я начал терять самообладание.
Мысль жениться на Олесе все чаще и чаще приходила мне в
голову. Сначала она лишь изредка представлялась мне как возможный, на крайний случай, честный исход из наших отношений. Одно лишь обстоятельство пугало и останавливало меня: я не смел даже воображать себе, какова будет Олеся, одетая в модное платье, разговаривающая в гостиной с женами
моих сослуживцев, исторгнутая из этой очаровательной рамки старого леса, полного легенд и таинственных сил.
Я замолчал. Олеся тоже не отзывалась, притаившись
головой около
моей груди.
И вдруг странная, болезненная, тоскливая мысль промелькнула у меня в
голове: «Все это уже происходило когда-то, много, много лет тому назад в
моей жизни…
В
моей комнате я застал конторщика соседнего имения — Никиту Назарыча Мищенку. Он был в сером пиджачке с огромными рыжими клетками, в узких брючках василькового цвета и в огненно-красном галстуке, с припомаженным пробором посередине
головы, весь благоухающий персидской сиренью. Увидев меня, он вскочил со стула и принялся расшаркиваться не кланяясь, а как-то ломаясь в пояснице, с улыбкой, обнажавшей бледные десны обеих челюстей.
Невозможно описать того состояния, в котором я находился в продолжение
моей бешеной скачки. Минутами я совсем забывал, куда и зачем еду: оставалось только смутное сознание, что совершилось что-то непоправимое, нелепое и ужасное, — сознание, похожее на тяжелую беспричинную тревогу, овладевающую иногда в лихорадочном кошмаре человеком. И в то же время — как это странно! — у меня в
голове не переставал дрожать, в такт с лошадиным топотом, гнусавый, разбитый голос слепого лирника...
Я с изумлением поднял
голову. Неясное предчувствие вдруг медленно сжало
мое сердце.
Напрасно я старался разубедить Олесю, напрасно рисовал перед ней картины безмятежного счастья, которому не помешают ни завистливая судьба, ни грубые, злые люди. Олеся только целовала
мои руки и отрицательно качала
головой.
Когда все собрались в гостиной около круглого стола, чтобы в последний раз провести несколько минут вместе, мне и в голову не приходило, какая грустная минута предстоит нам. Самые пустые мысли бродили в
моей голове. Я задавал себе вопросы: какой ямщик поедет в бричке и какой в коляске? кто поедет с папа, кто с Карлом Иванычем? и для чего непременно хотят меня укутать в шарф и ваточную чуйку?
Неточные совпадения
Городничий (хватаясь за
голову).Ах, боже
мой, боже
мой! Ступай скорее на улицу, или нет — беги прежде в комнату, слышь! и принеси оттуда шпагу и новую шляпу. Ну, Петр Иванович, поедем!
Городничий. Ах, боже
мой! Я, ей-ей, не виноват ни душою, ни телом. Не извольте гневаться! Извольте поступать так, как вашей милости угодно! У меня, право, в
голове теперь… я и сам не знаю, что делается. Такой дурак теперь сделался, каким еще никогда не бывал.
Г-жа Простакова. Бог даст тебе благополучие и с дорогим женихом твоим, что тебе в
голове моей?
Г-жа Простакова (стоя на коленях). Ах,
мои батюшки, повинную
голову меч не сечет.
Мой грех! Не губите меня. (К Софье.) Мать ты
моя родная, прости меня. Умилосердись надо мною (указывая на мужа и сына) и над бедными сиротами.
Стародум. Оттого,
мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в
голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце
мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…