Жалко, и грустно, и противно было глядеть сквозь мутную кисею дождя на этот жалкий скарб, казавшийся таким изношенным, грязным и нищенским; на горничных и кухарок, сидевших на верху воза на мокром брезенте с какими-то утюгами, жестянками и корзинками в руках, на запотевших, обессилевших лошадей, которые
то и дело останавливались, дрожа коленями, дымясь и часто нося боками, на сипло ругавшихся дрогалей, закутанных от дождя в рогожи.
Неточные совпадения
То по целым суткам тяжело лежал над землею
и морем густой туман,
и тогда огромная сирена на маяке ревела
днем и ночью, точно бешеный бык.
Кроме
того, сегодня был
день ее именин — семнадцатое сентября. По милым, отдаленным воспоминаниям детства она всегда любила этот
день и всегда ожидала от него чего-то счастливо-чудесного. Муж, уезжая утром по спешным
делам в город, положил ей на ночной столик футляр с прекрасными серьгами из грушевидных жемчужин,
и этот подарок еще больше веселил ее.
— Нет, нет. Я помню также раз, надо мной все смеялись, когда я сказала, что в лунном свете есть какой-то розовый оттенок. А на
днях художник Борицкий — вот
тот, что пишет мой портрет, — согласился, что я была права
и что художники об этом давно знают.
Верного в этом анекдоте было только
то, что в первые
дни замужней жизни Анна должна была безотлучно находиться около захворавшей матери, так как Вера спешно уехала к себе на юг, а бедный Густав Иванович предавался унынию
и отчаянию.
— Как это странно, Анночка: боялся — не боялся. Понятное
дело — боялся. Ты не верь, пожалуйста,
тому, кто тебе скажет, что не боялся
и что свист пуль для него самая сладкая музыка. Это или псих, или хвастун. Все одинаково боятся. Только один весь от страха раскисает, а другой себя держит в руках.
И видишь: страх-то остается всегда один
и тот же, а уменье держать себя от практики все возрастает: отсюда
и герои
и храбрецы. Так-то. Но испугался я один раз чуть не до смерти.
— Нет, нет, — роман был самый приличный. Видите ли, всюду, где мы останавливались на постой, городские жители имели свои исключения
и прибавления, но в Букаресте так коротко обходились с нами жители, что когда однажды я стал играть на скрипке,
то девушки тотчас нарядились
и пришли танцевать,
и такое обыкновение повелось на каждый
день.
С
тех пор он замолчал о любви
и стал писать лишь изредка: на Пасху, на Новый год
и в
день ее именин.
— Хорошо, еще раз извиняюсь. Словом, я хочу только сказать, что его глупостям надо положить конец.
Дело, по-моему, переходит за
те границы, где можно смеяться
и рисовать забавные рисуночки… Поверьте, если я здесь о чем хлопочу
и о чем волнуюсь, — так это только о добром имени Веры
и твоем, Василий Львович.
Целый
день она ходила по цветнику
и по фруктовому саду. Беспокойство, которое росло в ней с минуты на минуту, как будто не давало ей сидеть на месте.
И все ее мысли были прикованы к
тому неведомому человеку, которого она никогда не видела
и вряд ли когда-нибудь увидит, к этому смешному Пе Пе Же.
— Смеетесь? Вам — хорошо, а меня вот сейчас Муромская загоняла в союз Михаила Архангела — Россию спасать, — к черту! Михаил Архангел этот — патрон полиции, — вы знаете? А меня полиция
то и дело штрафует — за голубей, санитарию и вообще.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям
и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом
деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не
те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Аммос Федорович. Да, нехорошее
дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с
тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра
тому кобелю, которого вы знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу,
и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях
и у
того и у другого.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет
и в
то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет
дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое
и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается
и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
— дворянин учится наукам: его хоть
и секут в школе, да за
дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за
то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так
и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в
день, так оттого
и важничаешь? Да я плевать на твою голову
и на твою важность!
Хлестаков. В самом
деле,
и то правда. (Прячет деньги.)