Неточные совпадения
— Да ведь это по нашему, по мужицкому разуму — все одно выходит, — возражали мужики с плутоватыми ухмылками. — Опять же видимое
дело —
не взыщите, ваше благородие, на слове, а только как есть вы баре, так барскую руку и тянете, коли говорите, что земля по закону господская. Этому никак нельзя быть, и никак мы тому верить
не можем, потому — земля завсягды земская была, значит, она мирская, а вы шутите: господская!
Стало быть, можем ли мы верить?
— То есть меня-то, собственно, оно нисколько
не интересует, — уставя глаза в землю и туго, медленно потирая между колен свои руки,
стал как-то выжимать из себя слова Полояров, — а я, собственно, потому только спрашиваю, что люблю все начистоту: всегда, знаете, как-то приятней сразу знать, с кем имеешь
дело.
— Господи Боже мой! — продолжал он, — двадцать лет знаю человека, встречаюсь каждый
день, и все считал его русским, а он вдруг, на тебе, поляк оказывается! Вот уж
не ожидал-то! Ха-ха-ха! Ну, сюрприз! Точно что сюрприз вы мне сделали! А ведь я какое угодно пари
стал бы держать, что славнобубенский стряпчий наш Матвей Осипыч — русак чистокровный!.. Ведь я даже думал, что он из поповичей!
Устинов глянул на старика и заметил, что он видимо изменился за последнее время: сивая щетинка на бороде уже несколько
дней не брита, чего прежде никогда
не случалось, лицо слегка осунулось и похирело, в глазах порою на мгновение мелькало легкою тенью нечто похожее на глухую затаенную кручину. При взгляде на Петра Петровича Устинову
стало еще грустнее.
Чуть что
не каждый
день вдруг квартальный
стал шататься да житье-бытье мое поверять!
При дальнейших размышлениях выходило, что и у Нюточки
не совсем-то ловко взять деньги:
станет подозревать, догадается, пойдут слезы, драмы и прочее, а лучше махнуть так, чтоб она узнала об этом только по письму, уже после отъезда; тогда
дело короче будет.
Но некоторые из сильфид, владея
не совсем-то ловко французским диалектом и в то же время желая во что бы то ни
стало быть любезными, то и
дело мешали, по привычке, французское с нижегородским.
Хвалынцев
стал приглядываться к группам спорщиков, стараясь уловить хоть в одной из них какую-нибудь нить настоящего серьезного
дела, и вдруг, к удивлению своему, увидел старую знакомую физиономию, которую никак
не ожидал встретить здесь в эту минуту.
— Сочтемся! — пробурчал Ардальон, пряча ее в карман и даже
не кивнув головой. — А послушайте-ка, батенька, — промолвил он, — переходите-ка в наш лагерь, в нашу коммуну! Ей-Богу, самое любезное
дело! Вы подумайте! Это
статья дельная. У нас ведь и женщины есть в нашей общине, — как-то двусмысленно прибавил Полояров, словно бы имел затаенную мысль поддеть на соблазнительный крючок Хвалынцева.
Хвалынцев
стал бывать у них ежедневно. Весь молодой, внутренний мир его, в первые
дни, так всецело наполнился этим присутствием, этой близостью любимой девушки, что он решительно позабыл все остальное на свете — и университет, и студентов, и общее
дело, и науку, о которой еще так ретиво мечтал какую-нибудь неделю тому назад. Для него, на первых порах, перестало быть интересным или, просто сказать, совсем перестало существовать все, что
не она.
Чарыковский подал ему свою визитную карточку, на которой был его адрес. Хвалынцев поблагодарил его и обещал приехать. Хотя за все эти
дни он уже так успел привыкнуть к своей замкнутости, которая
стала ему мила и приятна постоянным обществом умной и молодой женщины, и хотя в первую минуту он даже с затаенным неудовольствием встретил приглашение капитана, однако же поощрительный, веселый взгляд графини заставил его поколебаться. «К тому же и она нынче
не дома», — подумал он и согласился.
— Н-нет… Я позволяю себе думать, что опасения вашего превосходительства несколько напрасны, — осторожно заметил Колтышко. — Мы ведь ничего серьезного и
не ждали от всей этой истории, и
не глядели на нее как на серьезное
дело. Она была
не больше как пробный шар — узнать направление и силу ветра;
не более-с! Польская фракция
не выдвинула себя напоказ ни единым вожаком;
стало быть, никто
не смеет упрекнуть отдельно одних поляков: действовал весь университет, вожаки были русские.
— Время своим чередом, а успокоения, пожалуй, что и
не нужно теперь, — возразил Колтышко. — Будут составляться кружки, тайные братства, потайная пресса будет давать направление — и для того, и для другого есть уже достаточно подготовленных деятелей, —
стало быть, пропаганда пойдет своей дорогой, если еще даже
не сильнее. А
дело это, кроме пробного шара, неожиданно дало теперь еще и положительные, хорошие результаты: оно озлобило молодежь, во-первых, во-вторых, — общественное мнение…
Был ли таков Хвалынцев на самом
деле — это уж другой вопрос; но ей
стало иногда казаться теперь, будто он таков, и в таком ее взгляде на него — надо сознаться — чуть ли
не главную роль играло эгоистическое чувство любви к отвернувшемуся от нее человеку и женское самолюбие, по струнам которого он больно ударил тем, что предпочел ей другую, «до такой степени», до полного самопожертвования.
То же было и с Татьяной, задавшись раз исканием
дела, она
не покинула своей задачи; напротив, с наплывом этого тихого мира и покоя душевного, в ней
стала все громче и сильнее говорить потребность какого-нибудь живого, плодотворного
дела.
Стал Малгоржан говорить ей, что хотя ее супруг, быть может, и очень почтенный по-своему человек, но что он, во всяком случае, человек ретроградный и «
не понимает» своей супруги, и даже
не может понимать ее — и Сусанна Ивановна вдруг
стала замечать, что и в самом
деле не понимает и понять
не может, что он только спит да ест, да со старостой об овсах толкует.
— Да и я ведь серьезно! — отозвался Ардальон. — Я вас к тому спрашиваю про Дарвина, что ежели бы вы что-нибудь дельное вычитали из него, так поняли бы, что это ваше естественное назначение, как самки, и тогда бы вы
не стали творить драм и романов из-за такого пустяка. Отец!.. Ну, что ж такое отец? При чем он-то тут в этом процессе? Тут
дело акушерки, а
не отца! И зачем это вдруг понадобилось вам скрывать от него?
Не понимаю!
А тут, между тем, то и
дело в прихожей звонки раздаются: то к тому, то к другому посетители являются, гости, которые вообще
не были стесняемы временем своего появления, а также и особы вроде дворника, водовоза, лавочника со счетом, и эта последняя публика прет все больше к администратору Полоярову, а Полояров, по большей части, дома
не сказывается и велит всем отказывать либо же утешать их тем, что поехал в редакцию деньги за
статьи получать.
— Прочь ты, сумасшедшая! — гневно отстранил ее Полояров. — А вы
не слушайте! — делайте, пожалуйста, свое
дело!.. Чего стали-то?!
А между тем, с исчезновением Луки Благоприобретова, все
дела ассоциации
стали как-то расползаться,
не клеиться.
— Ладно, ладно! А вы нам, милостивый государь, извольте все-таки отчеты представить! — завопило на Полоярова все общество, вконец уже оскорбленное последней выходкой. — Вы нам отчеты подайте, а если через два
дня у нас
не будет отчетов, так мы их у вас гласно, печатным образом потребуем! В газетах отшлепаем-с! И посмотрим, какие тогда-то вот письма к вам
станет Герцен писать!
— Нет,
не так! — решил он, наконец, еще раз подумав, и снова прописал полный титул того, кому адресовалась бумага, а затем уже
стал излагать самое
дело...
Справедливый закон, без сомнения, увидит мою правоту и невинность, и тогда, если я буду освобожден, я
не стану его преследовать и буду даже тогда просить его сиятельство оставить и забыть все это
дело…
— О! ты
не сомневайся, — уверил тот, — это
статья очень важная в нашем
деле… Так как же, — хороший?
Странное
дело, — но то, что в первое время их близких отношений было для нее
не более как прихотью, капризом, новым развлечением от надоевшего кузена, то с течением времени, и особенно после свадьбы,
стало для нее дорогим и заветным.