Неточные совпадения
В такие вечера горничные уходили на кухню или даже к
соседям, а с нами оставалась
старая нянька, которая тоже засыпала.
Из разговоров старших я узнал, что это приходили крепостные Коляновской из отдаленной деревни Сколубова просить, чтобы их оставили по —
старому — «мы ваши, а вы наши». Коляновская была барыня добрая. У мужиков земли было довольно, а по зимам почти все работники расходились на разные работы. Жилось им, очевидно, тоже лучше
соседей, и «щось буде» рождало в них тревогу — как бы это грядущее неизвестное их «не поровняло».
День был воскресный. Ученики должны быть у обедни в
старом соборе, на хорах. С разрешения гимназического начальства я обыкновенно ходил в другую церковь, но этот раз меня потянуло в собор, где я надеялся встретить своего
соседа по парте и приятеля Крыштановича, отчасти уже знакомого читателям предыдущих моих очерков. Это был юноша опытный и авторитетный, и я чувствовал потребность излить перед ним свою переполненную душу.
Вечер прошел, как обыкновенно проходили такие вечера. В нашей тесной гостиной стояло
старое пианино из тех, которые Тургенев называл «кислыми». Это было дешевое сооружение, издававшее дребезжащие звуки, под которые, однако, мы с большим оживлением отплясывали польку, вальс, «галопад» и кадрили. Потом, конечно, играли в прятки, в
соседи, в птичку. Брались за руки и вертелись кругом с более или менее глупыми песнями, вроде...
Неточные совпадения
Но я плоды моих мечтаний // И гармонических затей // Читаю только
старой няне, // Подруге юности моей, // Да после скучного обеда // Ко мне забредшего
соседа, // Поймав нежданно за полу, // Душу трагедией в углу, // Или (но это кроме шуток), // Тоской и рифмами томим, // Бродя над озером моим, // Пугаю стадо диких уток: // Вняв пенью сладкозвучных строф, // Они слетают с берегов.
Здесь с ним обедывал зимою // Покойный Ленский, наш
сосед. // Сюда пожалуйте, за мною. // Вот это барский кабинет; // Здесь почивал он, кофей кушал, // Приказчика доклады слушал // И книжку поутру читал… // И
старый барин здесь живал; // Со мной, бывало, в воскресенье, // Здесь под окном, надев очки, // Играть изволил в дурачки. // Дай Бог душе его спасенье, // А косточкам его покой // В могиле, в мать-земле сырой!»
И так они
старели оба. // И отворились наконец // Перед супругом двери гроба, // И новый он приял венец. // Он умер в час перед обедом, // Оплаканный своим
соседом, // Детьми и верною женой // Чистосердечней, чем иной. // Он был простой и добрый барин, // И там, где прах его лежит, // Надгробный памятник гласит: // Смиренный грешник, Дмитрий Ларин, // Господний раб и бригадир, // Под камнем сим вкушает мир.
Он стал читать, все больше по-английски; он вообще всю жизнь свою устроил на английский вкус, редко видался с
соседями и выезжал только на выборы, где он большею частию помалчивал, лишь изредка дразня и пугая помещиков
старого покроя либеральными выходками и не сближаясь с представителями нового поколения.
В углу двора, между конюшней и каменной стеной недавно выстроенного дома
соседей, стоял, умирая без солнца, большой вяз, у ствола его были сложены
старые доски и бревна, а на них, в уровень с крышей конюшни, лежал плетенный из прутьев возок дедушки. Клим и Лида влезали в этот возок и сидели в нем, беседуя. Зябкая девочка прижималась к Самгину, и ему было особенно томно приятно чувствовать ее крепкое, очень горячее тело, слушать задумчивый и ломкий голосок.