В соседней комнате оказалась Агафья, и когда он в халате, в туфлях вышел туда, — она,
сложив на груди руки, голые по локти, встретила его веселой улыбкой.
Войдя в большую церковь, епископ, а за ним и молодой миссионер преклонили колена,
сложили на груди руки, поникли головами и на минуту задумались.
Отряд тоже снял шапки, и все набожно перекрестились; старик-трубач, ехавший возле предводителя,
сложил на груди свои костлявые руки и, склонив к ним седую голову, начал шептать пацержи.
Ефим принес горшок молока, взял со стола чашку, сполоснул водой и, налив в нее молоко, подвинул к Софье, внимательно слушая рассказ матери. Он двигался и делал все бесшумно, осторожно. Когда мать кончила свой краткий рассказ — все молчали с минуту, не глядя друг на друга. Игнат, сидя за столом, рисовал ногтем на досках какой-то узор, Ефим стоял сзади Рыбина, облокотясь на его плечо, Яков, прислонясь к стволу дерева,
сложил на груди руки и опустил голову. Софья исподлобья оглядывала мужиков…
Неточные совпадения
Она села к письменному столу, но, вместо того чтобы писать,
сложив руки
на стол, положила
на них голову и заплакала, всхлипывая и колеблясь всей
грудью, как плачут дети.
Долго еще находился Гриша в этом положении религиозного восторга и импровизировал молитвы. То твердил он несколько раз сряду: «Господи помилуй», но каждый раз с новой силой и выражением; то говорил он: «Прости мя, господи, научи мя, что творить… научи мя, что творити, господи!» — с таким выражением, как будто ожидал сейчас же ответа
на свои слова; то слышны были одни жалобные рыдания… Он приподнялся
на колени,
сложил руки
на груди и замолк.
Эта простая мысль отрадно поразила меня, и я ближе придвинулся к Наталье Савишне. Она
сложила руки
на груди и взглянула кверху; впалые влажные глаза ее выражали великую, но спокойную печаль. Она твердо надеялась, что бог ненадолго разлучил ее с тою,
на которой столько лет была сосредоточена вся сила ее любви.
Сложив свои огромные руки
на груди, опустив голову и беспрестанно тяжело вздыхая, Гриша молча стоял перед иконами, потом с трудом опустился
на колени и стал молиться.
— Ох, нет!.. Бог этого не попустит! — вырвалось, наконец, из стесненной
груди у Сони. Она слушала, с мольбой смотря
на него и
складывая в немой просьбе руки, точно от него все и зависело.