Неточные совпадения
Неугомонный род
людей, который называется авторами,
тревожит священный прах Нум, Аврелиев, Альфредов, Карломанов и, пользуясь исстари присвоенным себе правом (едва ли правым), вызывает древних героев из их тесного домика (как говорит Оссиан), чтобы они, вышедши на сцену, забавляли нас своими рассказами.
И вы, благоразумные эгоисты, которые не привязываетесь к
людям, а только с осторожностию за них держитесь, пока связь для вас полезна, и свободно отводите руку, как скоро они могут чем-нибудь вас
потревожить!
В общем ему жилось весьма спокойно, уютно, и все, что в различной степени искренно
тревожило людей, для него служило средством усиления роста его значительности, популярности.
Но даже не этот вопрос: «что будет?»
тревожит людей, когда они медлят исполнить волю хозяина, их тревожит вопрос, как жить без тех привычных нам условий нашей жизни, которые мы называем наукой, искусством, цивилизацией, культурой.
Какое-то искание не переставало
тревожить людей, и вот какая-нибудь пустая случайность, ничтожное столкновение — и все взволновано, и идеал непрерывной тишины взлетел прахом на воздух…
Неточные совпадения
Ни разу не пришло ему на мысль: а что, кабы сим благополучным
людям да кровь пустить? напротив того, наблюдая из окон дома Распоповой, как обыватели бродят, переваливаясь, по улицам, он даже задавал себе вопрос: не потому ли
люди сии и благополучны, что никакого сорта законы не
тревожат их?
Кто жил и мыслил, тот не может // В душе не презирать
людей; // Кто чувствовал, того
тревожит // Призрак невозвратимых дней: // Тому уж нет очарований, // Того змия воспоминаний, // Того раскаянье грызет. // Всё это часто придает // Большую прелесть разговору. // Сперва Онегина язык // Меня смущал; но я привык // К его язвительному спору, // И к шутке, с желчью пополам, // И злости мрачных эпиграмм.
«Положим, — думал я, — я маленький, но зачем он
тревожит меня? Отчего он не бьет мух около Володиной постели? вон их сколько! Нет, Володя старше меня; а я меньше всех: оттого он меня и мучит. Только о том и думает всю жизнь, — прошептал я, — как бы мне делать неприятности. Он очень хорошо видит, что разбудил и испугал меня, но выказывает, как будто не замечает… противный
человек! И халат, и шапочка, и кисточка — какие противные!»
Этот маленький
человек интересовал и
тревожил его тихим, но необоримым упрямством своих мнений и чиновничьей аккуратностью жизни, — аккуратностью, в которой было что-то меланхолическое.
Мысли были новые, чужие и очень
тревожили, а отбросить их — не было силы. Звон посуды, смех, голоса наполняли Самгина гулом, как пустую комнату, гул этот плавал сверху его размышлений и не мешал им, а хотелось, чтобы что-то погасило их. Сближались и угнетали воспоминания, все более неприязненные
людям. Вот — Варавка, для которого все
люди — только рабочая сила, вот гладенький, чистенький Радеев говорит ласково: