К счастью, только изредка. К счастью, это только мелкие аварии деталей: их легко ремонтировать, не останавливая вечного, великого хода всей Машины. И для того, чтобы выкинуть вон погнувшийся болт, у нас есть искусная, тяжкая
рука Благодетеля, у нас есть опытный глаз Хранителей…
Тут только я понял: алкоголь. Молнией мелькнуло вчерашнее: каменная
рука Благодетеля, нестерпимое лезвие луча, но там: на Кубе — это вот, с закинутой головой, распростертое тело. Я вздрогнул.
Неточные совпадения
А наверху, на Кубе, возле Машины — неподвижная, как из металла, фигура того, кого мы именуем
Благодетелем. Лица отсюда, снизу, не разобрать: видно только, что оно ограничено строгими, величественными квадратными очертаниями. Но зато
руки… Так иногда бывает на фотографических снимках: слишком близко, на первом плане поставленные
руки — выходят огромными, приковывают взор — заслоняют собою все. Эти тяжкие, пока еще спокойно лежащие на коленях
руки — ясно: они — каменные, и колени — еле выдерживают их вес…
Резкие, быстрые — острым топором — хореи. О неслыханном преступлении: о кощунственных стихах, где
Благодетель именовался… нет, у меня не поднимается
рука повторить.
Тяжкий, каменный, как судьба,
Благодетель обошел Машину кругом, положил на рычаг огромную
руку… Ни шороха, ни дыхания: все глаза — на этой
руке. Какой это, должно быть, огненный, захватывающий вихрь — быть орудием, быть равнодействующей сотен тысяч вольт. Какой великий удел!
Это были удостоверения, что мы — больны, что мы не можем явиться на работу. Я крал свою работу у Единого Государства, я — вор, я — под Машиной
Благодетеля. Но это мне — далеко, равнодушно, как в книге… Я взял листок, не колеблясь ни секунды; я — мои глаза, губы,
руки — я знал: так нужно.
Я продолжаю. Завтра я увижу все то же, из года в год повторяющееся и каждый раз по-новому волнующее зрелище: могучую Чашу Согласия, благоговейно поднятые
руки. Завтра — день ежегодных выборов
Благодетеля. Завтра мы снова вручим
Благодетелю ключи от незыблемой твердыни нашего счастья.
И я вместе с ним мысленно озираю сверху: намеченные тонким голубым пунктиром концентрические круги трибун — как бы круги паутины, осыпанные микроскопическими солнцами (сияние блях); и в центре ее — сейчас сядет белый, мудрый Паук — в белых одеждах
Благодетель, мудро связавший нас по
рукам и ногам благодетельными тенетами счастья.
Я с трудом держу перо в
руках: такая неизмеримая усталость после всех головокружительных событий сегодняшнего утра. Неужели обвалились спасительные вековые стены Единого Государства? Неужели мы опять без крова, в диком состоянии свободы — как наши далекие предки? Неужели нет
Благодетеля? Против… в День Единогласия — против? Мне за них стыдно, больно, страшно. А впрочем, кто «они»? И кто я сам: «они» или «мы» — разве я — знаю?
— «Враги счастья не дремлют. Обеими
руками держитесь за счастье! Завтра приостанавливаются работы — все нумера явятся для Операции. Неявившиеся — подлежат Машине
Благодетеля».
— Благодарите его светлость за новые милости, которые ниспосылает он на вас от высоких щедрот своих, — сказал ему Липман, показывая глазами, чтобы он подошел к
руке благодетеля, — вы пожалованы в кабинет-секретари.
Неточные совпадения
— Афанасий Васильевич! — сказал бедный Чичиков и схватил его обеими
руками за
руки. — О, если бы удалось мне освободиться, возвратить мое имущество! клянусь вам, повел бы отныне совсем другую жизнь! Спасите,
благодетель, спасите!
— Аркадий Макарович, мы оба, я и
благодетель мой, князь Николай Иванович, приютились у вас. Я считаю, что мы приехали к вам, к вам одному, и оба просим у вас убежища. Вспомните, что почти вся судьба этого святого, этого благороднейшего и обиженного человека в
руках ваших… Мы ждем решения от вашего правдивого сердца!
«Ну, а теперь поблагодари своего
благодетеля…» Андрюша обнял живот г. Беневоленского, поднялся на цыпочки и достал-таки его
руку, которую
благодетель, правда, принимал, но не слишком спешил принять…
— Ах, родные мои! ах,
благодетели! вспомнила-таки про старуху, сударушка! — дребезжащим голосом приветствовала она нас, протягивая
руки, чтобы обнять матушку, — чай, на полпути в Заболотье… все-таки дешевле, чем на постоялом кормиться… Слышала, сударушка, слышала! Купила ты коко с соком… Ну, да и молодец же ты! Лёгко ли дело, сама-одна какое дело сварганила! Милости просим в горницы! Спасибо, сударка, что хоть ненароком да вспомнила.
Карп Дементьич — седая борода, в восемь вершков от нижней губы. Нос кляпом, глаза ввалились, брови как смоль, кланяется об
руку, бороду гладит, всех величает:
благодетель мой.