Неточные совпадения
Не записывал несколько дней. Не знаю сколько: все дни — один. Все дни — одного цвета — желтого, как иссушенный, накаленный песок, и ни клочка
тени, ни капли воды, и по желтому песку без конца. Я не могу без нее — а она, с тех пор как тогда непонятно исчезла
в Древнем
Доме…
Я почти один
в доме. Сквозь просолнеченные стены — мне далеко видно вправо и влево и вниз — повисшие
в воздухе, пустые, зеркально повторяющие одна другую комнаты. И только по голубоватой, чуть прочерченной солнечной тушью лестнице медленно скользит вверх тощая, серая
тень. Вот уже слышны шаги — и я вижу сквозь дверь — я чувствую: ко мне прилеплена пластырь-улыбка — и затем мимо, по другой лестнице — вниз…
Между тем двор совсем опустел, люди, разговаривавшие
в тени домов, ушли, а через некоторое время поужинавшие конюхи прошли спать в свои конюшни.
Лиза вшила одну кость в спину лифа и взглянула в открытое окно.
В тени дома, лежавшей темным силуэтом на ярко освещенных кустах и клумбах палисадника, под самым окном, растянулась Никитушкина Розка. Собака тяжело дышала, высунув свой длинный язык, и беспрестанно отмахивалась от докучливой мухи.
Неточные совпадения
И точно, он начал нечто подозревать. Его поразила тишина во время дня и шорох во время ночи. Он видел, как с наступлением сумерек какие-то
тени бродили по городу и исчезали неведомо куда и как с рассветом дня те же самые
тени вновь появлялись
в городе и разбегались по
домам. Несколько дней сряду повторялось это явление, и всякий раз он порывался выбежать из
дома, чтобы лично расследовать причину ночной суматохи, но суеверный страх удерживал его. Как истинный прохвост, он боялся чертей и ведьм.
Обед стоял на столе; она подошла, понюхала хлеб и сыр и, убедившись, что запах всего съестного ей противен, велела подавать коляску и вышла.
Дом уже бросал
тень чрез всю улицу, и был ясный, еще теплый на солнце вечер. И провожавшая ее с вещами Аннушка, и Петр, клавший вещи
в коляску, и кучер, очевидно недовольный, — все были противны ей и раздражали ее своими словами и движениями.
Всё, что он видел
в окно кареты, всё
в этом холодном чистом воздухе, на этом бледном свете заката было так же свежо, весело и сильно, как и он сам: и крыши
домов, блестящие
в лучах спускавшегося солнца, и резкие очертания заборов и углов построек, и фигуры изредка встречающихся пешеходов и экипажей, и неподвижная зелень дерев и трав, и поля с правильно прорезанными бороздами картофеля, и косые
тени, падавшие от
домов и от дерев, и от кустов, и от самых борозд картофеля.
Никто не видал, чтобы он хоть раз был не тем, чем всегда, хоть на улице, хоть у себя
дома; хоть бы раз показал он
в чем-нибудь участье, хоть бы напился пьян и
в пьянстве рассмеялся бы; хоть бы даже предался дикому веселью, какому предается разбойник
в пьяную минуту, но даже
тени не было
в нем ничего такого.
У нас теперь не то
в предмете: // Мы лучше поспешим на бал, // Куда стремглав
в ямской карете // Уж мой Онегин поскакал. // Перед померкшими
домами // Вдоль сонной улицы рядами // Двойные фонари карет // Веселый изливают свет // И радуги на снег наводят; // Усеян плошками кругом, // Блестит великолепный
дом; // По цельным окнам
тени ходят, // Мелькают профили голов // И дам и модных чудаков.