Остриженные в кружок темно-русые волосы казались почти черными от противоположности с белизною лица, цветущего юностью и здоровьем; отвага и добродушие блистали в больших голубых глазах его; а улыбка, с которою он повторил свое приветствие, подойдя к столу, выражала такое радушие, что все проезжие, не исключая рыжего земского, привстав, сказали
в один голос: «Милости просим, господин честной, милости просим!» — и даже молчаливый незнакомец отодвинулся к окну и предложил ему занять почетное место под образами.
Сказав эти слова, старуха поклонилась, юркнула в толпу нищих и — след простыл; боярыня закричала: «Ищите ее, приведите сюда!» Не тут-то было: сгинула да пропала, и все нищие сказали
в один голос, что не знают, кто она такова, откуда взялась и куда девалась.
Когда мы проходили через село и стали добиваться от крестьян, где их боярин, то все мужички
в один голос сказали, что он со всеми своими пожитками, холопями и домочадцами уехал, а куда — никто не знает.
Из ставки начальника прибежал было с приказаниями завоеводчик; но атаманы отвечали
в один голос: «Не слушаемся! идем помогать нижегородцам! Ради нелюбви вашей Московскому государству и ратным людям пагуба становится», — и, не слушая угроз присланного чиновника, переправились с своими казаками за Москву-реку и поскакали в провожании Кирши на Девичье поле, где несколько уже минут кровопролитный бой кипел сильнее прежнего.
Неточные совпадения
Красное окно,
в котором вместо стекол вставлена была напитанная маслом полупрозрачная холстина, обширный крытый двор, а более всего звуки различных
голосов и громкий гул довольно шумной беседы,
в то время как во всех других хижинах царствовала глубокая тишина, — все доказывало, что это постоялый двор и что не
одни наши путешественники искали
в нем приюта от непогоды.
Тут двое слуг, войдя поспешно, растворили дверь настежь, и боярин Кручина вошел
в комнату. Все присутствующие вытянулись
в нитку и отвесили молча по низкому поклону;
одна Власьевна, забыв должное к нему уважение, закричала громким
голосом...
Поляки отвечали довольно вежливо на поклон Милославского; а пан Тишкевич, оборотясь к Копычинскому, спросил сердитым
голосом: как он смел сочинить ему такую сказку? Копычинский не отвечал ни слова; устремя свои бездушные глаза на Юрия, он стоял как вкопанный, и только
одна лихорадочная дрожь доказывала, что несчастный хвастун не совсем еще претворился
в истукана.
Но вскоре самая простая мысль уничтожила все его догадки: он много раз видал свою незнакомку, но никогда не слышал ее
голоса, следовательно, если б она была и дочерью боярина Кручины, то, не увидав ее
в лицо, он не мог узнать ее по
одному только
голосу; а сверх того, ему утешительнее было думать, что он ошибся, чем узнать, что его незнакомка — дочь боярина Кручины и невеста пана Гонсевского.
Сильный
в крепости и крепкий во бранех…» — народ пал ниц, зарыдал, и все мольбы слились
в одну общую, единственную молитву: «Да спасет господь царство Русское!» По окончании молебствия Феодосий, осенив животворящим крестом и окропив святой водою усердно молящийся народ, произнес вдохновенным
голосом: «С нами бог!
Этак с час-места останавливались у нас двое проезжих бояр и с ними человек сорок холопей, вот и стали меня так же, как твоя милость, из ума выводить, а я сдуру-то и выболтай все, что на душеньке было; и лишь только вымолвила, что мы денно и нощно молим бога, чтоб вся эта иноземная сволочь убралась восвояси, вдруг
один из бояр, мужчина такой ражий, бог с ним! как заорет
в истошный
голос да ну меня из своих ручек плетью!
Но неистовые крики заглушили слова священника. Быстрее молнии роковая весть облетела все селение,
в одну минуту изба наполнилась вооруженными людьми, весь церковный погост покрылся народом, и тысяча
голосов, осыпая проклятиями Гонсевского, повторяли...
Неточные совпадения
У столбика дорожного // Знакомый
голос слышится, // Подходят наши странники // И видят: Веретенников // (Что башмачки козловые // Вавиле подарил) // Беседует с крестьянами. // Крестьяне открываются // Миляге по душе: // Похвалит Павел песенку — // Пять раз споют, записывай! // Понравится пословица — // Пословицу пиши! // Позаписав достаточно, // Сказал им Веретенников: // «Умны крестьяне русские, //
Одно нехорошо, // Что пьют до одурения, // Во рвы,
в канавы валятся — // Обидно поглядеть!»
Наконец он не выдержал.
В одну темную ночь, когда не только будочники, но и собаки спали, он вышел, крадучись, на улицу и во множестве разбросал листочки, на которых был написан первый, сочиненный им для Глупова, закон. И хотя он понимал, что этот путь распубликования законов весьма предосудителен, но долго сдерживаемая страсть к законодательству так громко вопияла об удовлетворении, что перед
голосом ее умолкли даже доводы благоразумия.
— Все ли вы тут? — раздается
в толпе женский
голос, —
один, другой… Николка-то где?
И вот вожделенная минута наступила.
В одно прекрасное утро, созвавши будочников, он привел их к берегу реки, отмерил шагами пространство, указал глазами на течение и ясным
голосом произнес:
Остановившись
в градоначальническом доме и осведомившись от письмоводителя, что недоимок нет, что торговля процветает, а земледелие с каждым годом совершенствуется, он задумался на минуту, потом помялся на
одном месте, как бы затрудняясь выразить заветную мысль, но наконец каким-то неуверенным
голосом спросил: