Неточные совпадения
— Это ресторация, в которой
платят за обед по рублю с человека. Там увидим мы презабавные физиономии: прегордых писцов из министерских департаментов, глубокомысленных политиков в изорванных сюртуках, художников без работы, учителей без мест, а иногда и журналистов без подписчиков. Что
за разговоры мы услышим! Все обедают
за общим столом; должность официантов отправляют двe толcтыe служанки и, когда гости откушают суп, у всех, без исключения, собирают серебряные ложки. Умора, да и только!
Неточные совпадения
Однако упорство старика заставило Аленку призадуматься. Воротившись после этого
разговора домой, она некоторое время ни
за какое дело взяться не могла, словно места себе не находила; потом подвалилась к Митьке и горько-горько
заплакала.
— Ну и спрашивай себе.
За чай и
за цигарку
заплати сам. И заемщик должен себе спросить чаю, тоже пару,
за шесть копеек. А если спросит полпорции
за тридцать копеек или закажет вина или селянку —
разговоры кончены:
— Ух, надоела мне эта самая деревенская темнота! — повторял он. — Ведь я-то не простой мужик, Галактион Михеич, а свою полировку имею…
За битого двух небитых дают. Конешно, Михей Зотыч жалованья мне не
заплатили, это точно, а я не сержусь… Что же, ему, может, больше надо. А уж в городе-то я вот как буду стараться. У меня короткий
разговор: раз, два — и готово. Ха-ха… Дела не подгадим. Только вот с мертвяком ошибочка вышла.
Комизм этой тирады возвышается еще более предыдущим и дальнейшим
разговором, в котором Подхалюзин равнодушно и ласково отказывается
платить за Большова более десяти копеек, а Большов — то попрекает его неблагодарностью, то грозит ему Сибирью, напоминая, что им обоим один конец, то спрашивает его и дочь, есть ли в них христианство, то выражает досаду на себя
за то, что опростоволосился, и приводит пословицу: «Сама себя раба бьет, коль ее чисто жнет», — то, наконец, делает юродивое обращение к дочери: «Ну, вот вы теперь будете богаты, заживете по-барски; по гуляньям это, по балам, — дьявола тешить!
Разговор за винтом, шаги Петра, треск в камине раздражали их, и не хотелось смотреть на огонь; по вечерам и
плакать уже не хотелось, но было жутко и давило под сердцем.