Неточные совпадения
Красных пятен на щеках тоже боюсь… и еще — ее
дыхания боюсь…
— Папочка! За что они… бедную лошадку… убили! — всхлипывает он, но
дыхание ему захватывает, и слова криками вырываются из его стесненной груди.
— Пьяные, шалят, не наше дело, пойдем! — говорит отец. Он обхватывает отца руками, но грудь ему теснит, теснит. Он хочет перевести
дыхание, вскрикнуть, и просыпается.
— Слава богу, это только сон! — сказал он, садясь под деревом и глубоко переводя
дыхание. — Но что это? Уж не горячка ли во мне начинается: такой безобразный сон!
— Он с трудом перевел
дыхание.
Последние слова были сказаны уже в передней. Порфирий Петрович проводил их до самой двери чрезвычайно любезно. Оба вышли мрачные и хмурые на улицу и несколько шагов не говорили ни слова. Раскольников глубоко перевел
дыхание…
Не найдя ничего, он встал и глубоко перевел
дыхание.
Он тяжело перевел
дыхание, — но странно, сон как будто все еще продолжался: дверь его была отворена настежь, и на пороге стоял совсем незнакомый ему человек и пристально его разглядывал.
Лебезятников продолжал бы и еще, но Соня, слушавшая его едва переводя
дыхание, вдруг схватила мантильку, шляпку и выбежала из комнаты, одеваясь на бегу. Раскольников вышел вслед за нею, Лебезятников за ним.
— По-почему… вы знаете? — прошептал он, едва переводя
дыхание.
Лицо Свидригайлова искривилось в снисходительную улыбку; но ему было уже не до улыбки. Сердце его стукало, и
дыхание спиралось в груди. Он нарочно говорил громче, чтобы скрыть свое возраставшее волнение; но Дуня не успела заметить этого особенного волнения; уж слишком раздражило ее замечание о том, что она боится его, как ребенок, и что он так для нее страшен.
Авдотья Романовна не могла договорить;
дыхание ее буквально пресеклось.
Неточные совпадения
Груди захлестывало кровью,
дыхание занимало, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который, с топором в руке, пришел неведомо отколь и с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и будущему…
Квартальные нравственно и физически истерзались; вытянувшись и затаивши
дыхание, они становились на линии, по которой он проходил, и ждали, не будет ли приказаний; но приказаний не было.
Самое крайнее, что дозволялось ввиду идущей навстречу беды, — это прижаться куда-нибудь к сторонке, затаить
дыхание и пропасть на все время, покуда беда будет кутить и мутить.
Но Архипушко не слыхал и продолжал кружиться и кричать. Очевидно было, что у него уже начинало занимать
дыхание. Наконец столбы, поддерживавшие соломенную крышу, подгорели. Целое облако пламени и дыма разом рухнуло на землю, прикрыло человека и закрутилось. Рдеющая точка на время опять превратилась в темную; все инстинктивно перекрестились…
Когда мы мним, что счастию нашему нет пределов, что мудрые законы не про нас писаны, а действию немудрых мы не подлежим, тогда являются на помощь законы средние, которых роль в том и заключается, чтоб напоминать живущим, что несть на земле
дыхания, для которого не было бы своевременно написано хотя какого-нибудь закона.