Неточные совпадения
«Понимаете ли, понимаете ли вы, милостивый государь, что значит, когда
уже некуда больше идти? — вдруг припомнился
ему вчерашний вопрос Мармеладова, — ибо надо, чтобы всякому человеку хоть куда-нибудь можно было пойти…»
Он бросил скамейку и пошел, почти побежал;
он хотел было поворотить назад, к дому, но домой идти
ему стало вдруг ужасно противно: там-то, в углу, в этом-то ужасном шкафу и созревало все это вот
уже более месяца, и
он пошел
куда глаза глядят.
Он уже сошел три лестницы, как вдруг послышался сильный шум ниже, —
куда деваться! Никуда-то нельзя было спрятаться.
Он побежал было назад, опять в квартиру.
Он очень хорошо знал,
он отлично хорошо знал, что
они в это мгновение
уже в квартире, что очень удивились, видя, что она отперта, тогда как сейчас была заперта, что
они уже смотрят на тела и что пройдет не больше минуты, как
они догадаются и совершенно сообразят, что тут только что был убийца и успел куда-нибудь спрятаться, проскользнуть мимо
них, убежать; догадаются, пожалуй, и о том, что
он в пустой квартире сидел, пока
они вверх проходили.
Не в полной памяти прошел
он и в ворота своего дома; по крайней мере,
он уже прошел на лестницу и тогда только вспомнил о топоре. А между тем предстояла очень важная задача: положить
его обратно, и как можно незаметнее. Конечно,
он уже не в силах был сообразить, что, может быть, гораздо лучше было бы
ему совсем не класть топора на прежнее место, а подбросить
его, хотя потом, куда-нибудь на чужой двор.
И долго, несколько часов,
ему все еще мерещилось порывами, что «вот бы сейчас, не откладывая, пойти куда-нибудь и все выбросить, чтоб
уж с глаз долой, поскорей, поскорей!»
Он порывался с дивана несколько раз, хотел было встать, но
уже не мог.
— А ты, такая-сякая и этакая, — крикнул
он вдруг во все горло (траурная дама
уже вышла), — у тебя там что прошедшую ночь произошло? а? Опять позор, дебош на всю улицу производишь. Опять драка и пьянство. В смирительный [Смирительный — т. е. смирительный дом — место,
куда заключали на определенный срок за незначительные проступки.] мечтаешь! Ведь я
уж тебе говорил, ведь я
уж предупреждал тебя десять раз, что в одиннадцатый не спущу! А ты опять, опять, такая-сякая ты этакая!
Он шел скоро и твердо, и хоть чувствовал, что весь изломан, но сознание было при
нем. Боялся
он погони, боялся, что через полчаса, через четверть часа
уже выйдет, пожалуй, инструкция следить за
ним; стало быть, во что бы ни стало надо было до времени схоронить концы. Надо было управиться, пока еще оставалось хоть сколько-нибудь сил и хоть какое-нибудь рассуждение…
Куда же идти?
Наконец, пришло
ему в голову, что не лучше ли будет пойти куда-нибудь на Неву? Там и людей меньше, и незаметнее, и во всяком случае удобнее, а главное — от здешних мест дальше. И удивился
он вдруг: как это
он целые полчаса бродил в тоске и тревоге, и в опасных местах, а этого не мог раньше выдумать! И потому только целые полчаса на безрассудное дело убил, что так
уже раз во сне, в бреду решено было!
Он становился чрезвычайно рассеян и забывчив и знал это. Решительно надо было спешить!
Это был господин немолодых
уже лет, чопорный, осанистый, с осторожною и брюзгливою физиономией, который начал тем, что остановился в дверях, озираясь кругом с обидно-нескрываемым удивлением и как будто спрашивал взглядами: «
Куда ж это я попал?» Недоверчиво и даже с аффектацией [С аффектацией — с неестественным, подчеркнутым выражением чувств (от фр. affecter — делать что-либо искусственным).] некоторого испуга, чуть ли даже не оскорбления, озирал
он тесную и низкую «морскую каюту» Раскольникова.
Стена с тремя окнами, выходившая на канаву, перерезывала комнату как-то вкось, отчего один угол, ужасно острый, убегал куда-то вглубь, так что
его, при слабом освещении, даже и разглядеть нельзя было хорошенько; другой же угол был
уже слишком безобразно тупой.
— Что? Бумажка? Так, так… не беспокойтесь, так точно-с, — проговорил, как бы спеша куда-то, Порфирий Петрович и,
уже проговорив это, взял бумагу и просмотрел ее. — Да, точно так-с. Больше ничего и не надо, — подтвердил
он тою же скороговоркой и положил бумагу на стол. Потом, через минуту,
уже говоря о другом, взял ее опять со стола и переложил к себе на бюро.
Дело в том, что
он, по инстинкту, начинал проникать, что Лебезятников не только пошленький и глуповатый человечек, но, может быть, и лгунишка, и что никаких вовсе не имеет
он связей позначительнее даже в своем кружке, а только слышал что-нибудь с третьего голоса; мало того: и дела-то своего, пропагандного, может, не знает порядочно, потому что-то
уж слишком сбивается и что
уж куда ему быть обличителем!
Она уставилась было взглядом на золотой лорнет Петра Петровича, который
он придерживал в левой руке, а вместе с тем и на большой, массивный, чрезвычайно красивый перстень с желтым камнем, который был на среднем пальце этой руки, — но вдруг и от
него отвела глаза и, не зная
уж куда деваться, кончила тем, что уставилась опять прямо в глаза Петру Петровичу.
Впрочем, в эти два-три дня после смерти Катерины Ивановны
он уже раза два встречался с Свидригайловым, всегда почти в квартире у Сони,
куда он заходил как-то без цели, но всегда почти на минуту.
— Ну, вот еще!
Куда бы я ни отправился, что бы со мной ни случилось, — ты бы остался у
них провидением. Я, так сказать, передаю
их тебе, Разумихин. Говорю это, потому что совершенно знаю, как ты ее любишь и убежден в чистоте твоего сердца. Знаю тоже, что и она тебя может любить, и даже, может быть,
уж и любит. Теперь сам решай, как знаешь лучше, — надо иль не надо тебе запивать.
Он торопился; но,
уже выходя и
уже почти затворив за собою дверь, вдруг отворил ее снова и сказал, глядя куда-то в сторону...
— Говорил? Забыл. Но тогда я не мог говорить утвердительно, потому даже невесты еще не видал; я только намеревался. Ну, а теперь у меня
уж есть невеста, и дело сделано, и если бы только не дела, неотлагательные, то я бы непременно вас взял и сейчас к
ним повез, — потому я вашего совета хочу спросить. Эх, черт! Всего десять минут остается. Видите, смотрите на часы; а впрочем, я вам расскажу, потому это интересная вещица, моя женитьба-то, в своем то есть роде, —
куда вы? Опять уходить?
— Нельзя же было кричать на все комнаты о том, что мы здесь говорили. Я вовсе не насмехаюсь; мне только говорить этим языком надоело. Ну
куда вы такая пойдете? Или вы хотите предать
его? Вы
его доведете до бешенства, и
он предаст себя сам. Знайте, что
уж за
ним следят,
уже попали на след. Вы только
его выдадите. Подождите: я видел
его и говорил с
ним сейчас;
его еще можно спасти. Подождите, сядьте, обдумаем вместе. Я для того и звал вас, чтобы поговорить об этом наедине и хорошенько обдумать. Да сядьте же!
Неточные совпадения
Осип. Да, хорошее. Вот
уж на что я, крепостной человек, но и то смотрит, чтобы и мне было хорошо. Ей-богу! Бывало, заедем куда-нибудь: «Что, Осип, хорошо тебя угостили?» — «Плохо, ваше высокоблагородие!» — «Э, — говорит, — это, Осип, нехороший хозяин. Ты, говорит, напомни мне, как приеду». — «А, — думаю себе (махнув рукою), — бог с
ним! я человек простой».
Купцы. Да
уж куда милость твоя ни запроводит
его, все будет хорошо, лишь бы, то есть, от нас подальше. Не побрезгай, отец наш, хлебом и солью: кланяемся тебе сахарцом и кузовком вина.
Здесь есть один помещик, Добчинский, которого вы изволили видеть; и как только этот Добчинский куда-нибудь выйдет из дому, то
он там
уж и сидит у жены
его, я присягнуть готов…
Только тогда Бородавкин спохватился и понял, что шел слишком быстрыми шагами и совсем не туда,
куда идти следует. Начав собирать дани,
он с удивлением и негодованием увидел, что дворы пусты и что если встречались кой-где куры, то и те были тощие от бескормицы. Но, по обыкновению,
он обсудил этот факт не прямо, а с своей собственной оригинальной точки зрения, то есть увидел в
нем бунт, произведенный на сей раз
уже не невежеством, а излишеством просвещения.
План был начертан обширный. Сначала направиться в один угол выгона; потом, перерезав
его площадь поперек, нагрянуть в другой конец; потом очутиться в середине, потом ехать опять по прямому направлению, а затем
уже куда глаза глядят. Везде принимать поздравления и дары.