Неточные совпадения
«Если о сю пору я так боюсь, что же было бы, если б и действительно как-нибудь случилось до самого
дела дойти?..» — подумал он невольно,
проходя в четвертый этаж.
А тут Катерина Ивановна, руки ломая, по комнате
ходит, да красные пятна у ней на щеках выступают, — что в болезни этой и всегда бывает: «Живешь, дескать, ты, дармоедка, у нас, ешь и пьешь, и теплом пользуешься», а что тут пьешь и ешь, когда и ребятишки-то по три
дня корки не видят!
Так как на рынке продавать невыгодно, то и искали торговку, а Лизавета этим занималась: брала комиссии,
ходила по
делам и имела большую практику, потому что была очень честна и всегда говорила крайнюю цену: какую цену скажет, так тому и быть.
Странное
дело: только что он начал прилаживать ключи к комоду, только что услышал их звякание, как будто судорога
прошла по нем.
Но когда он ступил на К—й бульвар, где третьего
дня повстречался с тою девочкой, смех его вдруг
прошел.
Произошло это утром, в десять часов. В этот час утра, в ясные
дни, солнце всегда длинною полосой
проходило по его правой стене и освещало угол подле двери. У постели его стояла Настасья и еще один человек, очень любопытно его разглядывавший и совершенно ему незнакомый. Это был молодой парень в кафтане, с бородкой, и с виду походил на артельщика. Из полуотворенной двери выглядывала хозяйка. Раскольников приподнялся.
— Врешь ты, деловитости нет, — вцепился Разумихин. — Деловитость приобретается трудно, а с неба даром не слетает. А мы чуть не двести лет как от всякого
дела отучены… Идеи-то, пожалуй, и бродят, — обратился он к Петру Петровичу, — и желание добра есть, хоть и детское; и честность даже найдется, несмотря на то, что тут видимо-невидимо привалило мошенников, а деловитости все-таки нет! Деловитость в сапогах
ходит.
— Это я знаю, что вы были, — отвечал он, — слышал-с. Носок отыскивали… А знаете, Разумихин от вас без ума, говорит, что вы с ним к Лавизе Ивановне
ходили, вот про которую вы старались тогда, поручику-то Пороху мигали, а он все не понимал, помните? Уж как бы, кажется, не понять —
дело ясное… а?
— Фу, какие вы страшные вещи говорите! — сказал, смеясь, Заметов. — Только все это один разговор, а на
деле, наверно, споткнулись бы. Тут, я вам скажу, по-моему, не только нам с вами, даже натертому, отчаянному человеку за себя поручиться нельзя. Да чего
ходить — вот пример: в нашей-то части старуху-то убили. Ведь уж, кажется, отчаянная башка, среди бела
дня на все риски рискнул, одним чудом спасся, — а руки-то все-таки дрогнули: обокрасть не сумел, не выдержал; по
делу видно…
Да вот, кстати же! — вскрикнул он, чему-то внезапно обрадовавшись, — кстати вспомнил, что ж это я!.. — повернулся он к Разумихину, — вот ведь ты об этом Николашке мне тогда уши промозолил… ну, ведь и сам знаю, сам знаю, — повернулся он к Раскольникову, — что парень чист, да ведь что ж делать, и Митьку вот пришлось обеспокоить… вот в чем дело-с, вся-то суть-с:
проходя тогда по лестнице… позвольте: ведь вы в восьмом часу были-с?
В самом
деле,
пройдя всю подворотню и уже выходя во двор, тот вдруг обернулся и опять точно как будто махнул ему.
Оно конечно, одет прилично и числюсь человеком не бедным; нас ведь и крестьянская реформа обошла: леса да луга заливные, доход-то и не теряется; но… не пойду я туда; и прежде надоело:
хожу третий
день и не признаюсь никому…
Не стану теперь описывать, что было в тот вечер у Пульхерии Александровны, как воротился к ним Разумихин, как их успокоивал, как клялся, что надо дать отдохнуть Роде в болезни, клялся, что Родя придет непременно, будет
ходить каждый
день, что он очень, очень расстроен, что не надо раздражать его; как он, Разумихин, будет следить за ним, достанет ему доктора хорошего, лучшего, целый консилиум… Одним словом, с этого вечера Разумихин стал у них сыном и братом.
А сама-то весь-то
день сегодня моет, чистит, чинит, корыто сама, с своею слабенькою-то силой, в комнату втащила, запыхалась, так и упала на постель; а то мы в ряды еще с ней утром
ходили, башмачки Полечке и Лене купить, потому у них все развалились, только у нас денег-то и недостало по расчету, очень много недостало, а она такие миленькие ботиночки выбрала, потому у ней вкус есть, вы не знаете…
«Иисус же, опять скорбя внутренно,
проходит ко гробу. То была пещера, и камень лежал на ней. Иисус говорит: Отнимите камень. Сестра умершего Марфа говорит ему: господи! уже смердит: ибо четыре
дни, как он во гробе».
Когда на другое утро, ровно в одиннадцать часов, Раскольников вошел в дом — й части, в отделение пристава следственных
дел, и попросил доложить о себе Порфирию Петровичу, то он даже удивился тому, как долго не принимали его:
прошло по крайней мере десять минут, пока его позвали.
Между тем он стоял в приемной, а мимо него
ходили и
проходили люди, которым, по-видимому, никакого до него не было
дела.
— Я ровно ничего не подумаю… Я только так спросил, и если у вас есть
дело, то нет ничего легче, как ее вызвать. Сейчас
схожу. А сам, будьте уверены, вам мешать не стану.
— Позвольте, господа, позвольте; не теснитесь, дайте
пройти! — говорил он, пробираясь сквозь толпу, — и сделайте одолжение, не угрожайте; уверяю вас, что ничего не будет, ничего не сделаете, не робкого десятка-с, а, напротив, вы же, господа, ответите, что насилием прикрыли уголовное
дело.
Ах да: она говорит и кричит, что так как ее все теперь бросили, то она возьмет детей и пойдет на улицу, шарманку носить, а дети будут петь и плясать, и она тоже, и деньги собирать, и каждый
день под окно к генералу
ходить…
Мы каждый
день под окна к нему будем
ходить, а проедет государь, я стану на колени, этих всех выставлю вперед и покажу на них: «Защити, отец!» Он отец сирот, он милосерд, защитит, увидите, а генералишку этого…
— Сам ты безобразник! Я все равно как с шарманкой
хожу, тебе какое
дело?
— А ведь я к вам уже заходил третьего
дня вечером; вы и не знаете? — продолжал Порфирий Петрович, осматривая комнату, — в комнату, в эту самую, входил. Тоже, как и сегодня,
прохожу мимо — дай, думаю, визитик-то ему отдам. Зашел, а комната настежь; осмотрелся, подождал, да и служанке вашей не доложился — вышел. Не запираете?
Она сегодня похоронила свою родственницу: не такой
день, чтобы по гостям
ходить.
Я, Родя,
дней шесть-семь назад убивалась, смотря на твое платье, как ты живешь, что ешь и в чем
ходишь.
Сибирь. На берегу широкой, пустынной реки стоит город, один из административных центров России; в городе крепость, в крепости острог. В остроге уже девять месяцев заключен ссыльнокаторжный второго разряда, Родион Раскольников. Со
дня преступления его
прошло почти полтора года.
Судопроизводство по
делу его
прошло без больших затруднений.
— Ты барин! — говорили ему. — Тебе ли было с топором
ходить; не барское вовсе
дело.
Шла уже вторая неделя после святой; стояли теплые, ясные, весенние
дни; в арестантской палате отворили окна (решетчатые, под которыми
ходил часовой).