Неточные совпадения
Виднелись фигуры
в халатах и совершенно нараспашку,
в летних до неприличия костюмах, иные с картами
в руках.
Тот был дома,
в своей каморке, и
в эту минуту занимался, писал, и сам ему отпер. Месяца четыре, как они не видались. Разумихин сидел у себя
в истрепанном до лохмотьев
халате,
в туфлях на босу ногу, всклокоченный, небритый и неумытый. На лице его выразилось удивление.
Несколько людей стояло при самом входе
в дом с улицы, глазея на прохожих; оба дворника, баба, мещанин
в халате и еще кое-кто. Раскольников пошел прямо к ним.
Порфирий Петрович был по-домашнему,
в халате,
в весьма чистом белье и
в стоптанных туфлях.
Дворник стоял у дверей своей каморки и указывал прямо на него какому-то невысокому человеку, с виду похожему на мещанина, одетому
в чем-то вроде
халата,
в жилетке и очень походившему издали на бабу. Голова его,
в засаленной фуражке, свешивалась вниз, да и весь он был точно сгорбленный. Дряблое, морщинистое лицо его показывало за пятьдесят; маленькие заплывшие глазки глядели угрюмо, строго и с неудовольствием.
Не доходя шагов десяти, он вдруг узнал его и — испугался: это был давешний мещанин,
в таком же
халате и так же сгорбленный.
Один какой-то сел прямо за стол, даже не поклонившись Катерине Ивановне, и, наконец, одна личность, за неимением платья, явилась было
в халате, но уж это было до такой степени неприлично, что стараниями Амалии Ивановны и полячка успели-таки его вывести.
Неточные совпадения
«Иван Александрович, ступайте департаментом управлять!» Я, признаюсь, немного смутился, вышел
в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдет до государя, ну да и послужной список тоже…
Но на седьмом году правления Фердыщенку смутил бес. Этот добродушный и несколько ленивый правитель вдруг сделался деятелен и настойчив до крайности: скинул замасленный
халат и стал ходить по городу
в вицмундире. Начал требовать, чтоб обыватели по сторонам не зевали, а смотрели
в оба, и к довершению всего устроил такую кутерьму, которая могла бы очень дурно для него кончиться, если б,
в минуту крайнего раздражения глуповцев, их не осенила мысль: «А ну как, братцы, нас за это не похвалят!»
Он ни во что не вмешивался, довольствовался умеренными данями, охотно захаживал
в кабаки покалякать с целовальниками, по вечерам выходил
в замасленном
халате на крыльцо градоначальнического дома и играл с подчиненными
в носки, ел жирную пищу, пил квас и любил уснащать свою речь ласкательным словом «братик-сударик».
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый
халат на голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха
в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко позвонил. На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник с припасами для бритья.
— Что? Вот что! — кричал князь, размахивая руками и тотчас же запахивая свой беличий
халат. — То, что
в вас нет гордости, достоинства, что вы срамите, губите дочь этим сватовством, подлым, дурацким!