Неточные совпадения
С замиранием представлял
я себе иногда, что когда выскажу кому-нибудь мою
идею, то тогда
у меня вдруг ничего не останется, так что
я стану похож на всех, а может быть, и
идею брошу; а потому берег и хранил ее и трепетал болтовни.
—
У всякого своя
идея, — смотрел
я в упор на учителя, который, напротив, молчал и рассматривал
меня с улыбкой.
— Долго рассказывать… А отчасти моя
идея именно в том, чтоб оставили
меня в покое. Пока
у меня есть два рубля,
я хочу жить один, ни от кого не зависеть (не беспокойтесь,
я знаю возражения) и ничего не делать, — даже для того великого будущего человечества, работать на которого приглашали господина Крафта. Личная свобода, то есть моя собственная-с, на первом плане, а дальше знать ничего не хочу.
На малое терпение
у меня часто недоставало характера, даже и после зарождения «
идеи», а на большое — всегда достанет.
Нет, не незаконнорожденность, которою так дразнили
меня у Тушара, не детские грустные годы, не месть и не право протеста явились началом моей «
идеи»; вина всему — один мой характер.
Скажут, глупо так жить: зачем не иметь отеля, открытого дома, не собирать общества, не иметь влияния, не жениться? Но чем же станет тогда Ротшильд? Он станет как все. Вся прелесть «
идеи» исчезнет, вся нравственная сила ее.
Я еще в детстве выучил наизусть монолог Скупого рыцаря
у Пушкина; выше этого, по
идее, Пушкин ничего не производил! Тех же мыслей
я и теперь.
Оставшись, мы тотчас поссорились:
я высказал все, что
у меня за все время на него накипело; высказал ему, что он лишь жалкая бездарность и ординарность и что в нем никогда не было ни малейшего признака
идеи.
Сколько
я мучил мою мать за это время, как позорно
я оставлял сестру: «Э,
у меня „
идея“, а то все мелочи» — вот что
я как бы говорил себе.
Меня самого оскорбляли, и больно, —
я уходил оскорбленный и потом вдруг говорил себе: «Э,
я низок, а все-таки
у меня „
идея“, и они не знают об этом».
— Друг мой, не претендуй, что она
мне открыла твои секреты, — обратился он ко
мне, — к тому же она с добрым намерением — просто матери захотелось похвалиться чувствами сына. Но поверь,
я бы и без того угадал, что ты капиталист. Все секреты твои на твоем честном лице написаны.
У него «своя
идея», Татьяна Павловна,
я вам говорил.
— Оставим мое честное лицо, — продолжал
я рвать, —
я знаю, что вы часто видите насквозь, хотя в других случаях не дальше куриного носа, — и удивлялся вашей способности проницать. Ну да,
у меня есть «своя
идея». То, что вы так выразились, конечно случайность, но
я не боюсь признаться:
у меня есть «
идея». Не боюсь и не стыжусь.
Видал
я таких, что из-за первого ведра холодной воды не только отступаются от поступков своих, но даже от
идеи, и сами начинают смеяться над тем, что, всего час тому, считали священным; о, как
у них это легко делается!
— Бонмо великолепное, и, знаешь, оно имеет глубочайший смысл… Совершенно верная
идея! То есть, веришь ли… Одним словом,
я тебе сообщу один крошечный секрет. Заметил ты тогда эту Олимпиаду? Веришь ли, что
у ней болит немножко по Андрею Петровичу сердце, и до того, что она даже, кажется, что-то питает…
— Да ведь вот же и тебя не знал, а ведь знаю же теперь всю. Всю в одну минуту узнал. Ты, Лиза, хоть и боишься смерти, а, должно быть, гордая, смелая, мужественная. Лучше
меня, гораздо лучше
меня!
Я тебя ужасно люблю, Лиза. Ах, Лиза! Пусть приходит, когда надо, смерть, а пока жить, жить! О той несчастной пожалеем, а жизнь все-таки благословим, так ли? Так ли?
У меня есть «
идея», Лиза. Лиза, ты ведь знаешь, что Версилов отказался от наследства?
— Возьми, Лиза. Как хорошо на тебя смотреть сегодня. Да знаешь ли, что ты прехорошенькая? Никогда еще
я не видал твоих глаз… Только теперь в первый раз увидел… Где ты их взяла сегодня, Лиза? Где купила? Что заплатила? Лиза,
у меня не было друга, да и смотрю
я на эту
идею как на вздор; но с тобой не вздор… Хочешь, станем друзьями? Ты понимаешь, что
я хочу сказать?..
—
У него, кажется, совсем другие
идеи, — ввернул
я хитро.
Теперь
я боюсь и рассказывать. Все это было давно; но все это и теперь для
меня как мираж. Как могла бы такая женщина назначить свидание такому гнусному тогдашнему мальчишке, каким был
я? — вот что было с первого взгляда! Когда
я, оставив Лизу, помчался и
у меня застучало сердце,
я прямо подумал, что
я сошел с ума:
идея о назначенном свидании показалась
мне вдруг такою яркою нелепостью, что не было возможности верить. И что же,
я совсем не сомневался; даже так: чем ярче казалась нелепость, тем пуще
я верил.
Вы
мне доказывали, что
у вас есть своя
идея «гораздо почище» Бисмарковой, — засмеялась вдруг она.
Тут все сбивала
меня одна сильная мысль: «Ведь уж ты вывел, что миллионщиком можешь стать непременно, лишь имея соответственно сильный характер; ведь уж ты пробы делал характеру; так покажи себя и здесь: неужели
у рулетки нужно больше характеру, чем для твоей
идеи?» — вот что
я повторял себе.
У меня закипело несколько
идей в голове.
«
У меня есть „
идея“! — подумал было
я вдруг, — да так ли? Не наизусть ли
я затвердил? Моя
идея — это мрак и уединение, а разве теперь уж возможно уползти назад в прежний мрак? Ах, Боже мой,
я ведь не сжег „документ“!
Я так и забыл его сжечь третьего дня. Ворочусь и сожгу на свечке, именно на свечке; не знаю только, то ли
я теперь думаю…»
Из отрывков их разговора и из всего их вида
я заключил, что
у Лизы накопилось страшно много хлопот и что она даже часто дома не бывает из-за своих дел: уже в одной этой
идее о возможности «своих дел» как бы заключалось для
меня нечто обидное; впрочем, все это были лишь больные, чисто физиологические ощущения, которые не стоит описывать.
— Непременно есть и «должны быть они»! — вырвалось
у меня неудержимо и с жаром, не знаю почему; но
меня увлек тон Версилова и пленила как бы какая-то
идея в слове «должны быть они». Разговор этот был для
меня совсем неожиданностью. Но в эту минуту вдруг случилось нечто тоже совсем неожиданное.
— Нет, не пойду. Слушай, Ламберт,
у меня есть «
идея». Если не удастся и не женюсь, то
я уйду в
идею; а
у тебя нет
идеи.
— Друг мой, — вырвалось
у него, между прочим, —
я вдруг сознал, что мое служение
идее вовсе не освобождает
меня, как нравственно-разумное существо, от обязанности сделать в продолжение моей жизни хоть одного человека счастливым практически.
Неточные совпадения
Зосимов велел
мне болтать с тобою дорогой и тебя заставить болтать и потом ему рассказать, потому что
у него
идея… что ты… сумасшедший или близок к тому.
— То есть не в сумасшедшие.
Я, брат, кажется, слишком тебе разболтался… Поразило, видишь ли, его давеча то, что тебя один только этот пункт интересует; теперь ясно, почему интересует; зная все обстоятельства… и как это тебя раздражило тогда и вместе с болезнью сплелось…
Я, брат, пьян немного, только черт его знает,
у него какая-то есть своя
идея…
Я тебе говорю: на душевных болезнях помешался. А только ты плюнь…
— И не воспитывайте
меня анархистом, — анархизм воспитывается именно бессилием власти, да-с! Только гимназисты верят, что воспитывают —
идеи. Чепуха! Церковь две тысячи лет внушает: «возлюбите друг друга», «да единомыслием исповемы» — как там она поет? Черта два — единомыслие, когда
у меня дом — в один этаж, а
у соседа — в три! — неожиданно закончил он.
— Томилину — верю. Этот ничего от
меня не требует, никуда не толкает. Устроил
у себя на чердаке какое-то всесветное судилище и — доволен. Шевыряется в книгах,
идеях и очень просто доказывает, что все на свете шито белыми нитками. Он, брат, одному учит — неверию. Тут уж — бескорыстно, а?
— Недавно в таком же вот собрании встретил Струве, — снова обратился Тагильский к Самгину. — Этот, сообразно своей натуре, продолжает быть слепым, как сыч днем. Осведомился
у меня: как мыслю?
Я сказал: «Если б можно было выкупать
идеи, как лошадей, которые гуляли в — барском овсе,
я бы дал вам по пятачку за те мои
идеи, которыми воспользовался сборник “Вехи”».