Неточные совпадения
А между тем неспособность моя к серьезному делу очевидно обозначалась, ввиду того, что
случилось у Дергачева.
Трех тысяч
у меня тогда в кармане, разумеется, не
случилось, но я достал семьсот рублей и вручил ему их на первый случай, и что же?
Он не договорил и очень неприятно поморщился. Часу в седьмом он опять уехал; он все хлопотал. Я остался наконец один-одинехонек. Уже рассвело. Голова
у меня слегка кружилась. Мне мерещился Версилов: рассказ этой дамы выдвигал его совсем в другом свете. Чтоб удобнее обдумать, я прилег на постель Васина так, как был, одетый и в сапогах, на минутку, совсем без намерения спать — и вдруг заснул, даже не помню, как и
случилось. Я проспал почти четыре часа; никто-то не разбудил меня.
Но уж и досталось же ему от меня за это! Я стал страшным деспотом. Само собою, об этой сцене потом
у нас и помину не было. Напротив, мы встретились с ним на третий же день как ни в чем не бывало — мало того: я был почти груб в этот второй вечер, а он тоже как будто сух.
Случилось это опять
у меня; я почему-то все еще не пошел к нему сам, несмотря на желание увидеть мать.
Никак не запомню, по какому поводу был
у нас этот памятный для меня разговор; но он даже раздражился, чего с ним почти никогда не
случалось. Говорил страстно и без насмешки, как бы и не мне говорил. Но я опять-таки не поверил ему: не мог же он с таким, как я, говорить о таких вещах серьезно?
— Развить? — сказал он, — нет, уж лучше не развивать, и к тому же страсть моя — говорить без развития. Право, так. И вот еще странность:
случись, что я начну развивать мысль, в которую верую, и почти всегда так выходит, что в конце изложения я сам перестаю веровать в излагаемое; боюсь подвергнуться и теперь. До свидания, дорогой князь:
у вас я всегда непростительно разболтаюсь.
— С вами ничего не
случилось у Анны Андреевны?
Особенно усилилось ее неудовольствие на меня за последнее время: она видеть не могла моего франтовского платья, а Лиза передавала мне, что с ней почти
случился припадок, когда она узнала, что
у меня лихач-извозчик.
— Нет, не князь, я теперь не про князя.
У меня был сейчас Андрей Петрович Версилов и… вы ничего не знаете? Не
случилось с ним ничего такого?
— Может быть, и
случилось, но что именно
у вас-то с ним произошло? — торопливо спросил я.
— Непременно есть и «должны быть они»! — вырвалось
у меня неудержимо и с жаром, не знаю почему; но меня увлек тон Версилова и пленила как бы какая-то идея в слове «должны быть они». Разговор этот был для меня совсем неожиданностью. Но в эту минуту вдруг
случилось нечто тоже совсем неожиданное.
Есть больные воспоминания, мой милый, причиняющие действительную боль; они есть почти
у каждого, но только люди их забывают; но
случается, что вдруг потом припоминают, даже только какую-нибудь черту, и уж потом отвязаться не могут.
На этот счет он был рыцарем; так что рано или поздно он вдруг мог встать и приступить к исполнению своего намерения с неудержимою силой, что весьма и весьма
случается именно с слабыми характерами, ибо
у них есть такая черта, до которой не надобно доводить их.
Впрочем, Ламберт очень скоро понял, что нечто
случилось, и пришел в восторг, видя наконец меня
у себя, обладая наконец мною.
Это была одна из тех минут, которые, может быть,
случаются и
у каждого, но приходят лишь раз какой-нибудь в жизни.
Трудно было тоже поверить, чтоб она так и бросилась к неизвестному ей Ламберту по первому зову; но опять и это могло почему-нибудь так
случиться, например, увидя копию и удостоверившись, что
у них в самом деле письмо ее, а тогда — все та же беда!
Неточные совпадения
— потому что,
случится, поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут везде вперед: «Лошадей!» И там на станциях никому не дадут, все дожидаются: все эти титулярные, капитаны, городничие, а ты себе и в ус не дуешь. Обедаешь где-нибудь
у губернатора, а там — стой, городничий! Хе, хе, хе! (Заливается и помирает со смеху.)Вот что, канальство, заманчиво!
Случилось дело дивное: // Пастух ушел; Федотушка // При стаде был один. // «Сижу я, — так рассказывал // Сынок мой, — на пригорочке, // Откуда ни возьмись — // Волчица преогромная // И хвать овечку Марьину! // Пустился я за ней, // Кричу, кнутищем хлопаю, // Свищу, Валетку уськаю… // Я бегать молодец, // Да где бы окаянную // Нагнать, кабы не щенная: //
У ней сосцы волочились, // Кровавым следом, матушка. // За нею я гнался!
Софья. Как это справедливо! Как наружность нас ослепляет! Мне самой
случалось видеть множество раз, как завидуют тому, кто
у двора ищет и значит…
— И будете вы платить мне дани многие, — продолжал князь, —
у кого овца ярку принесет, овцу на меня отпиши, а ярку себе оставь;
у кого грош
случится, тот разломи его начетверо: одну часть мне отдай, другую мне же, третью опять мне, а четвертую себе оставь. Когда же пойду на войну — и вы идите! А до прочего вам ни до чего дела нет!
Так что, несмотря на уединение или вследствие уединения, жизнь eго была чрезвычайно наполнена, и только изредка он испытывал неудовлетворенное желание сообщения бродящих
у него в голове мыслей кому-нибудь, кроме Агафьи Михайловны хотя и с нею ему
случалось нередко рассуждать о физике, теории хозяйства и в особенности о философии; философия составляла любимый предмет Агафьи Михайловны.