Неточные совпадения
Впрочем, они уже давно
не видались; бесчестный поступок, в котором обвиняли Версилова,
касался именно семейства князя; но подвернулась Татьяна Павловна, и чрез ее-то посредство
я и помещен был к старику, который желал «молодого человека» к себе в кабинет.
Там, где
касается,
я не скажу убеждений — правильных убеждений тут быть
не может, — но того, что считается у них убеждением, а стало быть, по-ихнему, и святым, там просто хоть на муки.
Устраняя себя передачею письма из рук в руки, и именно молча,
я уж тем самым тотчас бы выиграл, поставив себя в высшее над Версиловым положение, ибо, отказавшись, насколько это
касается меня, от всех выгод по наследству (потому что
мне, как сыну Версилова, уж конечно, что-нибудь перепало бы из этих денег,
не сейчас, так потом),
я сохранил бы за собою навеки высший нравственный взгляд на будущий поступок Версилова.
Эта идея привела
меня в бешенство;
я разлегся еще больше и стал перебирать книгу с таким видом, как будто до
меня ничего
не касается.
— Да
я и без того
не касаюсь, — крикнул
я.
— О, конечно, все чем-нибудь друг от друга разнятся, но в моих глазах различий
не существует, потому что различия людей до
меня не касаются; для
меня все равны и все равно, а потому
я со всеми одинаково добр.
— Настасья Егоровна — очень милая особа, и, уж конечно,
я не могу ей запретить любить
меня, но она
не имеет никаких средств знать о том, что до нее
не касается.
Затем… затем
я, конечно,
не мог, при маме,
коснуться до главного пункта, то есть до встречи с нею и всего прочего, а главное, до ее вчерашнего письма к нему, и о нравственном «воскресении» его после письма; а это-то и было главным, так что все его вчерашние чувства, которыми
я думал так обрадовать маму, естественно, остались непонятными, хотя, конечно,
не по моей вине, потому что
я все, что можно было рассказать, рассказал прекрасно.
Внутри себя — неслышно, отчаянно, громко — я кричал ей это. Она сидела через стол, напротив — и она даже ни разу
не коснулась меня глазами. Рядом с ней — чья-то спело-желтая лысина. Мне слышно (это — I):
«Давно
не касался я записей моих, занятый пустою надеждой доплыть куда-то вопреки течению; кружился-кружился и ныне, искалечен о подводные камни и крутые берега, снова одинок и смотрю в душу мою, как в разбитое зеркало. Вот — всю жизнь натуживался людей понять, а сам себя — не понимаю, в чём начало моё — не вижу и ничего ясного не могу сказать о себе».
Ананий Яковлев. Я еще даве, Калистрат Григорьев, говорил тебе
не касаться меня. По твоим летам да по рассудку тебе на хорошее бы надо наставлять нас, молодых людей, а ты к чему человека-то подводишь! Не мне себя надо почувствовать, а тебе! Когда стыд-то совсем потерял, так хоть бы о седых волосах своих вспомнил: не уйдешь могилы-то, да и на том свету будешь… Может, и огня-то там не достанет такого, чтобы прожечь да пропалить тебя за все твои окаянства!
Моя задача была такова. Нужно, чтобы я убил Алексея; нужно, чтобы Татьяна Николаевна видела, что это именно я убил ее мужа, и чтобы вместе с тем законная кара
не коснулась меня. Не говоря уже о том, что наказание дало бы Татьяне Николаевне лишний повод посмеяться, я вообще совершенно не хотел каторги. Я очень люблю жизнь.
Пусть человек не думает легкомысленно о зле, говоря в сердце своем: «я так далек от зла, что оно
не коснется меня». Малыми каплями наполняется водяной сосуд: весь наполняется злом безумец, мало-помалу творя злое.
Неточные совпадения
— Что же
касается до того, что тебе это
не нравится, то извини
меня, — это наша русская лень и барство, а
я уверен, что у тебя это временное заблуждение, и пройдет.
—
Я только хочу сказать, что те права, которые
меня… мой интерес затрагивают,
я буду всегда защищать всеми силами; что когда у нас, у студентов, делали обыск и читали наши письма жандармы,
я готов всеми силами защищать эти права, защищать мои права образования, свободы.
Я понимаю военную повинность, которая затрагивает судьбу моих детей, братьев и
меня самого;
я готов обсуждать то, что
меня касается; но судить, куда распределить сорок тысяч земских денег, или Алешу-дурачка судить, —
я не понимаю и
не могу.
— Нет, вы
не хотите, может быть, встречаться со Стремовым? Пускай они с Алексеем Александровичем ломают копья в комитете, это нас
не касается. Но в свете это самый любезный человек, какого только
я знаю, и страстный игрок в крокет. Вот вы увидите. И, несмотря на смешное его положение старого влюбленного в Лизу, надо видеть, как он выпутывается из этого смешного положения! Он очень мил. Сафо Штольц вы
не знаете? Это новый, совсем новый тон.
— Хорошо,
я поговорю. Но как же она сама
не думает? — сказала Дарья Александровна, вдруг почему-то при этом вспоминая странную новую привычку Анны щуриться. И ей вспомнилось, что Анна щурилась, именно когда дело
касалось задушевных сторон жизни. «Точно она на свою жизнь щурится, чтобы
не всё видеть», подумала Долли. — Непременно,
я для себя и для нее буду говорить с ней, — отвечала Дарья Александровна на его выражение благодарности.
Это до
меня не касается,
я не смею осуждать вас, потому что дочь моя хотя невинно, но была этому причиной.