Неточные совпадения
Мы целый день потом просидели над этой бумагой с
князем, и он очень горячо со мной спорил, однако же
остался доволен; не знаю только, подал ли бумагу или нет.
— Да, насчет денег. У него сегодня в окружном суде решается их дело, и я жду
князя Сережу, с чем-то он придет. Обещался прямо из суда ко мне. Вся их судьба; тут шестьдесят или восемьдесят тысяч. Конечно, я всегда желал добра и Андрею Петровичу (то есть Версилову), и, кажется, он
останется победителем, а
князья ни при чем. Закон!
Я был так смущен только что происшедшим, что, при входе их, даже не встал, хотя
князь встал им навстречу; а потом подумал, что уж стыдно вставать, и
остался на месте.
Андроников, говорят, тогда же вразумил ее и отсоветовал; а впоследствии, когда
князь выздоровел совсем, то и нельзя уже было воротиться к этой идее; но письмо у Андроникова
осталось.
Знал он тоже, что и Катерине Николавне уже известно, что письмо у Версилова и что она этого-то и боится, думая, что Версилов тотчас пойдет с письмом к старому
князю; что, возвратясь из-за границы, она уже искала письмо в Петербурге, была у Андрониковых и теперь продолжает искать, так как все-таки у нее
оставалась надежда, что письмо, может быть, не у Версилова, и, в заключение, что она и в Москву ездила единственно с этою же целью и умоляла там Марью Ивановну поискать в тех бумагах, которые сохранялись у ней.
— То есть ты подозреваешь, что я пришел склонять тебя
остаться у
князя, имея в том свои выгоды. Но, друг мой, уж не думаешь ли ты, что я из Москвы тебя выписал, имея в виду какую-нибудь свою выгоду? О, как ты мнителен! Я, напротив, желая тебе же во всем добра. И даже вот теперь, когда так поправились и мои средства, я бы желал, чтобы ты, хоть иногда, позволял мне с матерью помогать тебе.
Затем я изложил ему, что тяжба уже выиграна, к тому же ведется не с
князем Сокольским, а с
князьями Сокольскими, так что если убит один
князь, то
остаются другие, но что, без сомнения, надо будет отдалить вызов на срок апелляции (хотя
князья апеллировать и не будут), но единственно для приличия.
Предупрежу тоже, что
князь в то же время и ко мне изменился, даже слишком видимо;
оставались лишь какие-то мертвые формы первоначальной нашей, почти горячей, дружбы.
— Право, не знаю, как вам ответить на это, мой милый
князь, — тонко усмехнулся Версилов. — Если я признаюсь вам, что и сам не умею ответить, то это будет вернее. Великая мысль — это чаще всего чувство, которое слишком иногда подолгу
остается без определения. Знаю только, что это всегда было то, из чего истекала живая жизнь, то есть не умственная и не сочиненная, а, напротив, нескучная и веселая; так что высшая идея, из которой она истекает, решительно необходима, к всеобщей досаде разумеется.
— Пойдемте, — сказал
князь, и оба они вышли в другую комнату.
Оставшись один, я окончательно решился отдать ему назад его триста рублей, как только уйдет Стебельков. Мне эти деньги были до крайности нужны, но я решился.
Они
оставались там минут десять совсем не слышно и вдруг громко заговорили. Заговорили оба, но
князь вдруг закричал, как бы в сильном раздражении, доходившем до бешенства. Он иногда бывал очень вспыльчив, так что даже я спускал ему. Но в эту самую минуту вошел лакей с докладом; я указал ему на их комнату, и там мигом все затихло.
Князь быстро вышел с озабоченным лицом, но с улыбкой; лакей побежал, и через полминуты вошел к
князю гость.
К
князю я решил пойти вечером, чтобы обо всем переговорить на полной свободе, а до вечера
оставался дома. Но в сумерки получил по городской почте опять записку от Стебелькова, в три строки, с настоятельною и «убедительнейшею» просьбою посетить его завтра утром часов в одиннадцать для «самоважнейших дел, и сами увидите, что за делом». Обдумав, я решил поступить судя по обстоятельствам, так как до завтра было еще далеко.
Я прямо пришел в тюрьму
князя. Я уже три дня как имел от Татьяны Павловны письмецо к смотрителю, и тот принял меня прекрасно. Не знаю, хороший ли он человек, и это, я думаю, лишнее; но свидание мое с
князем он допустил и устроил в своей комнате, любезно уступив ее нам. Комната была как комната — обыкновенная комната на казенной квартире у чиновника известной руки, — это тоже, я думаю, лишнее описывать. Таким образом, с
князем мы
остались одни.
Я и не знал никогда до этого времени, что
князю уже было нечто известно об этом письме еще прежде; но, по обычаю всех слабых и робких людей, он не поверил слуху и отмахивался от него из всех сил, чтобы
остаться спокойным; мало того, винил себя в неблагородстве своего легковерия.
Порешив с этим пунктом, я непременно, и уже настоятельно, положил замолвить тут же несколько слов в пользу Анны Андреевны и, если возможно, взяв Катерину Николаевну и Татьяну Павловну (как свидетельницу), привезти их ко мне, то есть к
князю, там помирить враждующих женщин, воскресить
князя и… и… одним словом, по крайней мере тут, в этой кучке, сегодня же, сделать всех счастливыми, так что
оставались бы лишь один Версилов и мама.