Татьяна Павловна на вопросы мои даже и не отвечала: «Нечего тебе, а вот послезавтра отвезу тебя в пансион; приготовься, тетради свои возьми, книжки приведи
в порядок, да приучайся сам в сундучке укладывать, не белоручкой расти вам, сударь», да то-то, да это-то, уж барабанили же вы мне, Татьяна Павловна, в эти три дня!
— Да, да, но… мы их помирим, n'est-ce pas? Тут пустая мелкая ссора двух достойнейших женщин, n'est-ce pas? Я только на тебя одного и надеюсь… Мы это здесь все приведем
в порядок; и какая здесь странная квартира, — оглядывался он почти боязливо, — и знаешь, этот хозяин… у него такое лицо… Скажи, он не опасен?
Неточные совпадения
— О да, ты был значительно груб внизу, но… я тоже имею свои особые цели, которые и объясню тебе, хотя, впрочем,
в приходе моем нет ничего необыкновенного; даже то, что внизу произошло, — тоже все
в совершенном
порядке вещей; но разъясни мне вот что, ради Христа: там, внизу, то, что ты рассказывал и к чему так торжественно нас готовил и приступал, неужто это все, что ты намерен был открыть или сообщить, и ничего больше у тебя не было?
Книги, бумаги, чернилица — все было
в самом отвратительном
порядке, идеал которого совпадает с мировоззрением хозяйки-немки и ее горничной.
Но постараюсь описать
в строгом
порядке, хотя предупреждаю, что тогда
в мыслях моих мало было
порядка.
Я всегда замечал, что даже самые забулдыжные, самые потерянные французы чрезмерно привержены
в своем домашнем быту к некоторого рода буржуазному
порядку, к некоторого рода самому прозаическому, обыденно-обрядному образу раз навсегда заведенной жизни.
Может быть,
в этих, столь ранних, порывах безумия заключается именно эта жажда
порядка и это искание истины, и кто ж виноват, что некоторые современные молодые люди видят эту истину и этот
порядок в таких глупеньких и смешных вещах, что не понимаешь даже, как могли они им поверить!
Если бы я был русским романистом и имел талант, то непременно брал бы героев моих из русского родового дворянства, потому что лишь
в одном этом типе культурных русских людей возможен хоть вид красивого
порядка и красивого впечатления, столь необходимого
в романе для изящного воздействия на читателя.
Там хороша ли эта честь и верен ли долг — это вопрос второй; но важнее для меня именно законченность форм и хоть какой-нибудь да
порядок, и уже не предписанный, а самими наконец-то выжитый. Боже, да у нас именно важнее всего хоть какой-нибудь, да свой, наконец,
порядок!
В том заключалась надежда и, так сказать, отдых: хоть что-нибудь наконец построенное, а не вечная эта ломка, не летающие повсюду щепки, не мусор и сор, из которых вот уже двести лет все ничего не выходит.
Скотинин. Я ее и знаю. Я и сам в этом таков же. Дома, когда зайду в клева да найду их не
в порядке, досада и возьмет. И ты, не в пронос слово, заехав сюда, нашел сестрин дом не лучше клевов, тебе и досадно.
— Да вот я вам скажу, — продолжал помещик. — Сосед купец был у меня. Мы прошлись по хозяйству, по саду. «Нет, — говорит, — Степан Васильич, всё у вас
в порядке идет, но садик в забросе». А он у меня в порядке. «На мой разум, я бы эту липу срубил. Только в сок надо. Ведь их тысяча лип, из каждой два хороших лубка выйдет. А нынче лубок в цене, и струбов бы липовеньких нарубил».
Вообразите, что у меня желчная горячка; я могу выздороветь, могу и умереть; то и другое
в порядке вещей; старайтесь смотреть на меня, как на пациента, одержимого болезнью, вам еще неизвестной, — и тогда ваше любопытство возбудится до высшей степени; вы можете надо мною сделать теперь несколько важных физиологических наблюдений…
Неточные совпадения
Городничий. Также, если будет ваше желание, оттуда
в уездное училище, осмотреть
порядок,
в каком преподаются у нас науки.
Осип. Да,
порядок любит. Уж ему чтоб все было
в исправности.
Когда
в городе во всем
порядок, улицы выметены, арестанты хорошо содержатся, пьяниц мало… то чего ж мне больше?
Артемий Филиппович. Человек десять осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой
порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти
в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и
порядком.
Я, кажется, всхрапнул
порядком. Откуда они набрали таких тюфяков и перин? даже вспотел. Кажется, они вчера мне подсунули чего-то за завтраком:
в голове до сих пор стучит. Здесь, как я вижу, можно с приятностию проводить время. Я люблю радушие, и мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца, а не то чтобы из интереса. А дочка городничего очень недурна, да и матушка такая, что еще можно бы… Нет, я не знаю, а мне, право, нравится такая жизнь.