Неточные совпадения
Он сказал, что деньги утащил сегодня у матери из шкатулки, подделав ключ, потому что деньги от отца все его, по закону, и что она не смеет не давать, а что вчера
к нему приходил аббат Риго увещевать —
вошел, стал над ним и стал хныкать, изображать ужас и поднимать руки
к небу, «а я вынул нож и сказал, что я его зарежу» (он выговаривал: загхэжу).
Я застал уже дело почти в половине; как
вошел — протеснился
к самому столу.
Я действительно был в некотором беспокойстве. Конечно, я не привык
к обществу, даже
к какому бы ни было. В гимназии я с товарищами был на ты, но ни с кем почти не был товарищем, я сделал себе угол и жил в углу. Но не это смущало меня. На всякий случай я дал себе слово не
входить в споры и говорить только самое необходимое, так чтоб никто не мог обо мне ничего заключить; главное — не спорить.
Разумеется, я пренебрег отвечать. В ту минуту как раз
вошла сестра, и я поскорее обратился
к ней...
— Ce Тушар
вошел с письмом в руке, подошел
к нашему большому дубовому столу, за которым мы все шестеро что-то зубрили, крепко схватил меня за плечо, поднял со стула и велел захватить мои тетрадки.
Главное, я все страстно мечтал, что вы вдруг
войдете, я
к вам брошусь и вы меня выведете из этого места и увезете
к себе, в тот кабинет, и опять мы поедем в театр, ну и прочее.
Признаюсь, я не осмелился
войти к соседкам и уже потом только увидел несчастную, уже когда ее сняли, да и тут, правда, с некоторого расстояния, накрытую простыней, из-за которой выставлялись две узенькие подошвы ее башмаков.
Входит барыня: видим, одета уж очень хорошо, говорит-то хоть и по-русски, но немецкого как будто выговору: „Вы, говорит, публиковались в газете, что уроки даете?“ Так мы ей обрадовались тогда, посадили ее, смеется так она ласково: „Не ко мне, говорит, а у племянницы моей дети маленькие; коли угодно, пожалуйте
к нам, там и сговоримся“.
Одно только слово, — прокричал я, уже схватив чемодан, — если я сейчас
к вам опять «кинулся на шею», то единственно потому, что, когда я
вошел, вы с таким искренним удовольствием сообщили мне этот факт и «обрадовались», что я успел вас застать, и это после давешнего «дебюта»; этим искренним удовольствием вы разом перевернули мое «юное сердце» опять в вашу сторону.
Разговор наш вдруг прервал лакей, который
вошел о чем-то доложить. Завидев его, князь, кажется ожидавший его, встал, не докончив речи, и быстро подошел
к нему, так что тот доложил уже вполголоса, и я, конечно, не слыхал о чем.
Раз, например, именно в последнее время, он
вошел, когда уже я был совсем одет в только что полученный от портного костюм и хотел ехать
к «князю Сереже», чтоб с тем отправиться куда следует (куда — объясню потом).
Они оставались там минут десять совсем не слышно и вдруг громко заговорили. Заговорили оба, но князь вдруг закричал, как бы в сильном раздражении, доходившем до бешенства. Он иногда бывал очень вспыльчив, так что даже я спускал ему. Но в эту самую минуту
вошел лакей с докладом; я указал ему на их комнату, и там мигом все затихло. Князь быстро вышел с озабоченным лицом, но с улыбкой; лакей побежал, и через полминуты
вошел к князю гость.
Но тут всегда случалась одна странность: всегда было сама назначит, чтоб я приехал, и уж наверно ждет меня, но, чуть я
войду, она непременно сделает вид, что я
вошел нежданно и нечаянно; эту черту я в ней заметил, но все-таки я
к ней привязался.
— Да, я
к нему хожу, да только не дохожу, — усмехнулся я. — Я
вхожу и поворачиваю налево.
— Ничего ему не будет, мама, никогда ему ничего не бывает, никогда ничего с ним не случится и не может случиться. Это такой человек! Вот Татьяна Павловна, ее спросите, коли не верите, вот она. (Татьяна Павловна вдруг
вошла в комнату.) Прощайте, мама. Я
к вам сейчас, и когда приду, опять спрошу то же самое…
— Я
к вам уже раза три
входил, — сказал Петр, — да вы, кажется, спали.
Но,
к счастию, вдруг
вошла мама, а то бы я не знаю чем кончил. Она
вошла с только что проснувшимся и встревоженным лицом, в руках у ней была стклянка и столовая ложка; увидя нас, она воскликнула...
Это было часов около одиннадцати; я только что хотел было встать с кровати и перейти в кресло
к столу, как она
вошла.
— Это я-то характерная, это я-то желчь и праздность? —
вошла вдруг
к нам Татьяна Павловна, по-видимому очень довольная собой, — уж тебе-то, Александр Семенович, не говорить бы вздору; еще десяти лет от роду был, меня знал, какова я праздная, а от желчи сам целый год лечишь, вылечить не можешь, так это тебе же в стыд.
И поехал Максим Иванович того же дня ко вдове, в дом не
вошел, а вызвал
к воротам, сам на дрожках сидит: «Вот что, говорит, честная вдова, хочу я твоему сыну чтобы истинным благодетелем быть и беспредельные милости ему оказать: беру его отселе
к себе, в самый мой дом.
Ламберт хоть и участвовал, но всецело
к той московской шайке не принадлежал;
войдя же во вкус, начал помаленьку и в виде пробы действовать от себя.
Назавтра Лиза не была весь день дома, а возвратясь уже довольно поздно, прошла прямо
к Макару Ивановичу. Я было не хотел
входить, чтоб не мешать им, но, вскоре заметив, что там уж и мама и Версилов,
вошел. Лиза сидела подле старика и плакала на его плече, а тот, с печальным лицом, молча гладил ее по головке.
Я сбросил шубу и
вошел к Макару Ивановичу, потому что там все столпились.
Еще не веря себе, он поспешил было давеча
к маме — и что же: он
вошел именно в ту минуту, когда она стала свободною и завещавший ее ему вчера старик умер.
Он убежал
к себе по лестнице. Конечно, все это могло навести на размышления. Я нарочно не опускаю ни малейшей черты из всей этой тогдашней мелкой бессмыслицы, потому что каждая черточка
вошла потом в окончательный букет, где и нашла свое место, в чем и уверится читатель. А что тогда они действительно сбивали меня с толку, то это — правда. Если я был так взволнован и раздражен, то именно заслышав опять в их словах этот столь надоевший мне тон интриг и загадок и напомнивший мне старое. Но продолжаю.
Дома Версилова не оказалось, и ушел он действительно чем свет. «Конечно —
к маме», — стоял я упорно на своем. Няньку, довольно глупую бабу, я не расспрашивал, а кроме нее, в квартире никого не было. Я побежал
к маме и, признаюсь, в таком беспокойстве, что на полдороге схватил извозчика. У мамы его со вчерашнего вечера не было. С мамой были лишь Татьяна Павловна и Лиза. Лиза, только что я
вошел, стала собираться уходить.
Я забежал и
к маме, но не
вошел, а вызвал Лукерью в сени; от нее узнал, что он не был и что Лизы тоже нет дома.
Я, как дурак, все время воображал, что он так упорно зовет меня
к себе, единственно чтоб склонить меня
войти с ним в компанию и действовать не иначе как вместе.
Он хотел броситься обнимать меня; слезы текли по его лицу; не могу выразить, как сжалось у меня сердце: бедный старик был похож на жалкого, слабого, испуганного ребенка, которого выкрали из родного гнезда какие-то цыгане и увели
к чужим людям. Но обняться нам не дали: отворилась дверь, и
вошла Анна Андреевна, но не с хозяином, а с братом своим, камер-юнкером. Эта новость ошеломила меня; я встал и направился
к двери.
Анна Андреевна торопливо
вошла ко мне, сложила передо мной руки и сказала, что «уже не для нее, а для князя, умоляет меня не уходить и, когда он проснется, пойти
к нему.
Князь проснулся примерно через час по ее уходе. Я услышал через стену его стон и тотчас побежал
к нему; застал же его сидящим на кровати, в халате, но до того испуганного уединением, светом одинокой лампы и чужой комнатой, что, когда я
вошел, он вздрогнул, привскочил и закричал. Я бросился
к нему, и когда он разглядел, что это я, то со слезами радости начал меня обнимать.
Катерина Николаевна стремительно встала с места, вся покраснела и — плюнула ему в лицо. Затем быстро направилась было
к двери. Вот тут-то дурак Ламберт и выхватил револьвер. Он слепо, как ограниченный дурак, верил в эффект документа, то есть — главное — не разглядел, с кем имеет дело, именно потому, как я сказал уже, что считал всех с такими же подлыми чувствами, как и он сам. Он с первого слова раздражил ее грубостью, тогда как она, может быть, и не уклонилась бы
войти в денежную сделку.
Неточные совпадения
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что всегда расчихаешься, когда
войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут
к дурному смотрению или
к неискусству врача.
Растаковский (
входит).Антона Антоновича поздравляю. Да продлит бог жизнь вашу и новой четы и даст вам потомство многочисленное, внучат и правнучат! Анна Андреевна! (Подходит
к ручке Анны Андреевны.)Марья Антоновна! (Подходит
к ручке Марьи Антоновны.)
Ударили
к заутрене, // Как в город я
вошла. // Ищу соборной площади, // Я знала: губернаторский // Дворец на площади. // Темна, пуста площадочка, // Перед дворцом начальника // Шагает часовой.
Оборванные нищие, // Послышав запах пенного, // И те пришли доказывать, // Как счастливы они: // — Нас у порога лавочник // Встречает подаянием, // А в дом
войдем, так из дому // Проводят до ворот… // Чуть запоем мы песенку, // Бежит
к окну хозяюшка // С краюхою, с ножом, // А мы-то заливаемся: // «Давать давай — весь каравай, // Не мнется и не крошится, // Тебе скорей, а нам спорей…»
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты
входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба
к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.