Неточные совпадения
Старшая была музыкантша, средняя была замечательный живописец; но об этом почти никто не знал многие годы, и обнаружилось это только в самое последнее
время, да и
то нечаянно.
— Уверяю вас, что я не солгал вам, и вы отвечать за меня не будете. А что я в таком виде и с узелком,
то тут удивляться нечего: в настоящее
время мои обстоятельства неказисты.
— Для знакомств вообще я мало
времени имею, — сказал генерал, — но так как вы, конечно, имеете свою цель,
то…
Да тут именно чрез ум надо бы с самого начала дойти; тут именно надо понять и… и поступить с обеих сторон: честно и прямо, не
то… предуведомить заранее, чтобы не компрометировать других,
тем паче, что и
времени к
тому было довольно, и даже еще и теперь его остается довольно (генерал значительно поднял брови), несмотря на
то, что остается всего только несколько часов…
— Ну, извините, — перебил генерал, — теперь ни минуты более не имею. Сейчас я скажу о вас Лизавете Прокофьевне: если она пожелает принять вас теперь же (я уж в таком виде постараюсь вас отрекомендовать),
то советую воспользоваться случаем и понравиться, потому Лизавета Прокофьевна очень может вам пригодиться; вы же однофамилец. Если не пожелает,
то не взыщите, когда-нибудь в другое
время. А ты, Ганя, взгляни-ка покамест на эти счеты, мы давеча с Федосеевым бились. Их надо бы не забыть включить…
Наконец, уж одно
то, что с каждым годом, например, росло в геометрической прогрессии их состояние и общественное значение; следственно, чем более уходило
время,
тем более выигрывали и дочери, даже как невесты.
Почти в
то же самое
время и Афанасий Иванович Тоцкий, человек высшего света, с высшими связями и необыкновенного богатства, опять обнаружил свое старинное желание жениться.
Так как с некоторого
времени он с генералом Епанчиным состоял в необыкновенной дружбе, особенно усиленной взаимным участием в некоторых финансовых предприятиях,
то и сообщил ему, так сказать, прося дружеского совета и руководства: возможно или нет предположение о его браке с одною из его дочерей?
С
тех пор он как-то особенно полюбил эту глухую, степную свою деревеньку, заезжал каждое лето, гостил по два, даже по три месяца, и так прошло довольно долгое
время, года четыре, спокойно и счастливо, со вкусом и изящно.
В
то же
время совершенно легко и без всякого труда познакомился с ней и один молодой чиновник, по фамилии Фердыщенко, очень неприличный и сальный шут, с претензиями на веселость и выпивающий.
— Ничему не могу научить, — смеялся и князь, — я все почти
время за границей прожил в этой швейцарской деревне; редко выезжал куда-нибудь недалеко; чему же я вас научу? Сначала мне было только нескучно; я стал скоро выздоравливать; потом мне каждый день становился дорог, и чем дальше,
тем дороже, так что я стал это замечать. Ложился спать я очень довольный, а вставал еще счастливее. А почему это все — довольно трудно рассказать.
С ним все
время неотлучно был священник, и в тележке с ним ехал, и все говорил, — вряд ли
тот слышал: и начнет слушать, а с третьего слова уж не понимает.
Как будто необъятная гордость и презрение, почти ненависть, были в этом лице, и в
то же самое
время что-то доверчивое, что-то удивительно простодушное; эти два контраста возбуждали как будто даже какое-то сострадание при взгляде на эти черты.
С некоторого
времени он стал раздражаться всякою мелочью безмерно и непропорционально, и если еще соглашался на
время уступать и терпеть,
то потому только, что уж им решено было все это изменить и переделать в самом непродолжительном
времени.
Уж одно
то, что Настасья Филипповна жаловала в первый раз; до сих пор она держала себя до
того надменно, что в разговорах с Ганей даже и желания не выражала познакомиться с его родными, а в самое последнее
время даже и не упоминала о них совсем, точно их и не было на свете.
Самолюбивый и тщеславный до мнительности, до ипохондрии; искавший во все эти два месяца хоть какой-нибудь точки, на которую мог бы опереться приличнее и выставить себя благороднее; чувствовавший, что еще новичок на избранной дороге и, пожалуй, не выдержит; с отчаяния решившийся наконец у себя дома, где был деспотом, на полную наглость, но не смевший решиться на это перед Настасьей Филипповной, сбивавшей его до последней минуты с толку и безжалостно державшей над ним верх; «нетерпеливый нищий», по выражению самой Настасьи Филипповны, о чем ему уже было донесено; поклявшийся всеми клятвами больно наверстать ей всё это впоследствии, и в
то же
время ребячески мечтавший иногда про себя свести концы и примирить все противоположности, — он должен теперь испить еще эту ужасную чашу, и, главное, в такую минуту!
В эти два месяца он успел надуматься и решиться и дал себе слово во что бы
то ни стало сократить как-нибудь своего родителя, хоть на
время, и стушевать его, если возможно, даже из Петербурга, согласна или не согласна будет на
то мать.
И вот генерал тут, пред всеми, да еще торжественно приготовившись и во фраке, и именно в
то самое
время, когда Настасья Филипповна «только случая ищет, чтоб осыпать его и его домашних насмешками».
А между
тем единственно для меня Пирогов в Париж телеграфировал и осажденный Севастополь на
время бросил, а Нелатон, парижский гофмедик, свободный пропуск во имя науки выхлопотал и в осажденный Севастополь являлся меня осматривать.
— Даже большая, а не маленькая, я для
того и в мантилью закуталась, — ответила Настасья Филипповна, в самом деле ставшая бледнее и как будто по
временам сдерживавшая в себе сильную дрожь.
Это, значит, в
то именно
время, когда я ее ругал, она и отходила.
Одним словом, чем дальше
время идет,
тем больше думается.
Так что, повторяю, мне даже странно,
тем более что если я и виновен,
то ведь не совершенно же: зачем же ей как раз в это
время вздумалось помирать?
Компания Рогожина была почти в
том же самом составе, как и давеча утром; прибавился только какой-то беспутный старичишка, в свое
время бывший редактором какой-то забулдыжной обличительной газетки и про которого шел анекдот, что он заложил и пропил свои вставные на золоте зубы, и один отставной подпоручик, решительный соперник и конкурент, по ремеслу и по назначению, утрешнему господину с кулаками и совершенно никому из рогожинцев не известный, но подобранный на улице, на солнечной стороне Невского проспекта, где он останавливал прохожих и слогом Марлинского просил вспоможения, под коварным предлогом, что он сам «по пятнадцати целковых давал в свое
время просителям».
А веришь иль нет, я, года четыре
тому назад,
временем думала, не выйти ли мне уж и впрямь за моего Афанасия Ивановича?
Князь встал и дрожащим, робким голосом, но в
то же
время с видом глубоко убежденного человека произнес...
Князь пробыл в отлучке ровно шесть месяцев, и даже
те, кто имел некоторые причины интересоваться его судьбой, слишком мало могли узнать о нем за всё это
время.
Да и вообще в первое
время,
то есть чуть ли не целый месяц по отъезде князя, в доме Епанчиных о нем говорить было не принято.
Когда Ганя входил к князю,
то был в настроении враждебном и почти отчаянном; но между ним и князем было сказано будто бы несколько каких-то слов, после чего Ганя просидел у князя два часа и все
время рыдал прегорько.
А дочки тоже подивились на свою мамашу, так торжественно объявившую им, что «главнейшая черта ее жизни — беспрерывная ошибка в людях», и в
то же самое
время поручавшую князя вниманию «могущественной» старухи Белоконской в Москве, причем, конечно, пришлось выпрашивать ее внимания Христом да богом, потому что «старуха» была в известных случаях туга на подъем.
В продолжение зимы мало-помалу наконец решили отправиться на лето за границу,
то есть Лизавета Прокофьевна с дочерьми; генералу, разумеется, нельзя было тратить
время на «пустое развлечение».
Это был один из
тех людей, или даже, можно сказать, деятелей последнего
времени, честных, скромных, которые искренно и сознательно желают полезного, всегда работают и отличаются
тем редким и счастливым качеством, что всегда находят работу.
Происходило это уже почти пред самым вторичным появлением нашего героя на сцену нашего рассказа. К этому
времени, судя на взгляд, бедного князя Мышкина уже совершенно успели в Петербурге забыть. Если б он теперь вдруг явился между знавшими его,
то как бы с неба упал. А между
тем мы все-таки сообщим еще один факт и
тем самым закончим наше введение.
Впоследствии, когда Варя уже вышла замуж, Нина Александровна и Ганя переехали вместе с ней к Птицыну, в Измайловский полк; что же касается до генерала Иволгина,
то с ним почти в
то же самое
время случилось одно совсем непредвиденное обстоятельство: его посадили в долговое отделение.
Но со
времени «случая с генералом», как выражался Коля, и вообще с самого замужества сестры, Коля почти совсем у них отбился от рук и до
того дошел, что в последнее
время даже редко являлся и ночевать в семью.
— Он поутру никогда много не пьет; если вы к нему за каким-нибудь делом,
то теперь и говорите. Самое
время. Разве к вечеру, когда воротится, так хмелен; да и
то теперь больше на ночь плачет и нам вслух из Священного писания читает, потому что у нас матушка пять недель как умерла.
Дверь отворил сам Парфен Семеныч; увидев князя, он до
того побледнел и остолбенел на месте, что некоторое
время похож был на каменного истукана, смотря своим неподвижным и испуганным взглядом и скривив рот в какую-то в высшей степени недоумевающую улыбку, — точно в посещении князя он находил что-то невозможное и почти чудесное.
Одно только меня поразило: что он вовсе как будто не про
то говорил, во всё
время, и потому именно поразило, что и прежде, сколько я ни встречался с неверующими и сколько ни читал таких книг, всё мне казалось, что и говорят они, и в книгах пишут совсем будто не про
то, хотя с виду и кажется, что про
то.
Он был в мучительном напряжении и беспокойстве и в
то же самое
время чувствовал необыкновенную потребность уединения.
Значит, эта вещь заключала в себе такой сильный для него интерес, что привлекла его внимание даже в
то самое
время, когда он был в таком тяжелом смущении, только что выйдя из воксала железной дороги.
Мгновения эти были именно одним только необыкновенным усилением самосознания, — если бы надо было выразить это состояние одним словом, — самосознания и в
то же
время самоощущения в высшей степени непосредственного.
«В этот момент, — как говорил он однажды Рогожину, в Москве, во
время их тамошних сходок, — в этот момент мне как-то становится понятно необычайное слово о
том, чтовремени больше не будет.
В этих воротах, и без
того темных, в эту минуту было очень темно: надвинувшаяся грозовая туча поглотила вечерний свет, и в
то самое
время, как князь подходил к дому, туча вдруг разверзлась и пролилась.
В
то же
время, когда он порывисто двинулся с места, после мгновенной остановки, он находился в самом начале ворот, у самого входа под ворота с улицы.
Дошел, наконец, до
того, что и не вставало, так что и обедали, и ужинали, и чай пили часов по пятнадцать в сутки лет тридцать сряду без малейшего перерыва, едва
время было скатерть переменить.
Епанчины узнали о болезни князя и о
том, что он в Павловске, только сейчас, от Коли, до
того же
времени генеральша была в тяжелом недоумении.
Что была насмешка, в
том он не сомневался; он ясно это понял и имел на
то причины: во
время чтения Аглая позволила себе переменить буквы А. М. D. в буквы Н. Ф. Б. Что тут была не ошибка и не ослышка с его стороны — в
том он сомневаться не мог (впоследствии это было доказано).
— С незапамятных
времен, — прибавила Александра, — два какие-то растрепанные
тома валяются.
— Узнал, что и вы тут, — перебил Евгений Павлович, — и так как давно уж и непременно предположил себе искать не только вашего знакомства, но и вашей дружбы,
то и не хотел терять
времени. Вы нездоровы? Я сейчас только узнал…
Князь заметил (а он замечал теперь всё быстро и жадно и даже, может, и
то, чего совсем не было), что штатское платье Евгения Павловича производило всеобщее и какое-то необыкновенно сильное удивление, до
того, что даже все остальные впечатления на
время забылись и изгладились.