Неточные совпадения
Хотя князь был и дурачок, — лакей уж это решил, — но все-таки генеральскому камердинеру показалось наконец неприличным
продолжать долее разговор от себя с посетителем, несмотря на то, что князь ему почему-то нравился, в
своем роде, конечно. Но с другой точки зрения он возбуждал в нем решительное и грубое негодование.
— А женились бы вы на такой женщине? —
продолжал Ганя, не спуская с него
своего воспаленного взгляда.
Сначала с грустною улыбкой, а потом, весело и резво рассмеявшись, она призналась, что прежней бури во всяком случае и быть не могло; что она давно уже изменила отчасти
свой взгляд на вещи, и что хотя и не изменилась в сердце, но все-таки принуждена была очень многое допустить в виде совершившихся фактов; что сделано, то сделано, что прошло, то прошло, так что ей даже странно, что Афанасий Иванович все еще
продолжает быть так напуганным.
Нина Александровна укорительно глянула на генерала и пытливо на князя, но не сказала ни слова. Князь отправился за нею; но только что они пришли в гостиную и сели, а Нина Александровна только что начала очень торопливо и вполголоса что-то сообщать князю, как генерал вдруг пожаловал сам в гостиную. Нина Александровна тотчас замолчала и с видимою досадой нагнулась к
своему вязанью. Генерал, может быть, и заметил эту досаду, но
продолжал быть в превосходнейшем настроении духа.
Сцена выходила чрезвычайно безобразная, но Настасья Филипповна
продолжала смеяться и не уходила, точно и в самом деле с намерением протягивала ее. Нина Александровна и Варя тоже встали с
своих мест и испуганно, молча, ждали, до чего это дойдет; глаза Вари сверкали, и на Нину Александровну всё это подействовало болезненно; она дрожала и, казалось, тотчас упадет в обморок.
Я, князь, не по расчету в этот мрак иду, —
продолжал он, проговариваясь, как уязвленный в
своем самолюбии молодой человек, — по расчету я бы ошибся наверно, потому и головой, и характером еще не крепок.
Я, разумеется, поражен: «Как так, каким образом наша миска у хозяйки осталась?» Удивленный Никифор
продолжает рапортовать, что хозяйка, когда мы съезжали, нашей миски ему не отдала по той причине, что так как я ее собственный горшок разбил, то она за
свой горшок нашу миску удерживает, и что будто бы я ей это сам таким образом предложил.
Без сомнения, я виноват, и хоть и смотрю уже давным-давно на
свой поступок, по отдаленности лет и по изменению в натуре, как на чужой, но тем не менее
продолжаю жалеть.
Она удивлялась, сердилась, приписывала знакомство с Варей капризам и властолюбию
своих дочерей, которые «уж и придумать не знают, что ей сделать напротив», а Варвара Ардалионовна все-таки
продолжала ходить к ним до и после
своего замужества.
— Не могу не предупредить вас, Аглая Ивановна, что всё это с его стороны одно шарлатанство, поверьте, — быстро ввернул вдруг генерал Иволгин, ждавший точно на иголочках и желавший изо всех сил как-нибудь начать разговор; он уселся рядом с Аглаей Ивановной, — конечно, дача имеет
свои права, —
продолжал он, — и
свои удовольствия, и прием такого необычайного интруса для толкования Апокалипсиса есть затея, как и другая, и даже затея замечательная по уму, но я…
— Потому глубочайшее уважение, —
продолжала также серьезно и важно Аглая в ответ почти на злобный вопрос матери, — потому что в стихах этих прямо изображен человек, способный иметь идеал, во-вторых, раз поставив себе идеал, поверить ему, а поверив, слепо отдать ему всю
свою жизнь.
Уверяю вас, что до вашей статьи дойдет дело в
свою очередь, тогда вы и заявите ваше объяснение, а теперь будем лучше
продолжать по порядку.
Лизавета Прокофьевна
продолжала глядеть на него еще секунды две; наконец быстро и круто направилась к
своей даче, а за нею все. Ровно чрез минуту на террасу к князю явился обратно Евгений Павлович в чрезвычайном волнении.
— Я вам, господа, скажу факт, —
продолжал он прежним тоном, то есть как будто с необыкновенным увлечением и жаром и в то же время чуть не смеясь, может быть, над
своими же собственными словами, — факт, наблюдение и даже открытие которого я имею честь приписывать себе, и даже одному себе; по крайней мере об этом не было еще нигде сказано или написано.
— То-то и есть, что смотрел-с! Слишком, слишком хорошо помню, что смотрел-с! На карачках ползал, щупал на этом месте руками, отставив стул, собственным глазам
своим не веруя: и вижу, что нет ничего, пустое и гладкое место, вот как моя ладонь-с, а все-таки
продолжаю щупать. Подобное малодушие-с всегда повторяется с человеком, когда уж очень хочется отыскать… при значительных и печальных пропажах-с: и видит, что нет ничего, место пустое, а все-таки раз пятнадцать в него заглянет.
Они жили недалеко, в маленьком домике; маленькие дети, брат и сестра Ипполита, были по крайней мере тем рады даче, что спасались от больного в сад; бедная же капитанша оставалась во всей его воле и вполне его жертвой; князь должен был их делить и мирить ежедневно, и больной
продолжал называть его
своею «нянькой», в то же время как бы не смея и не презирать его за его роль примирителя.
Так он думал, и мысль эта казалась ему почему-то совершенно возможною. Он ни за что бы не дал себе отчета, если бы стал углубляться в
свою мысль: «Почему, например, он так вдруг понадобится Рогожину и почему даже быть того не может, чтоб они наконец не сошлись?» Но мысль была тяжелая: «Если ему хорошо, то он не придет, —
продолжал думать князь, — он скорее придет, если ему нехорошо; а ему ведь наверно нехорошо…»
Неточные совпадения
Он не был ни технолог, ни инженер; но он был твердой души прохвост, а это тоже
своего рода сила, обладая которою можно покорить мир. Он ничего не знал ни о процессе образования рек, ни о законах, по которому они текут вниз, а не вверх, но был убежден, что стоит только указать: от сих мест до сих — и на протяжении отмеренного пространства наверное возникнет материк, а затем по-прежнему, и направо и налево, будет
продолжать течь река.
— Мало ты нас в прошлом году истязал? Мало нас от твоей глупости да от твоих шелепов смерть приняло? —
продолжали глуповцы, видя, что бригадир винится. — Одумайся, старче! Оставь
свою дурость!
Так начинает
свой рассказ летописец и затем, сказав несколько слов в похвалу
своей скромности,
продолжает:
Николай Левин
продолжал говорить: — Ты знаешь, что капитал давит работника, — работники у нас, мужики, несут всю тягость труда и поставлены так, что сколько бы они ни трудились, они не могут выйти из
своего скотского положения.
Но он не сделал ни того, ни другого, а
продолжал жить, мыслить и чувствовать и даже в это самое время женился и испытал много радостей и был счастлив, когда не думал о значении
своей жизни.