Неточные совпадения
— Ну как я об вас об таком доложу? — пробормотал
почти невольно камердинер. — Первое то, что вам здесь и находиться не следует, а
в приемной сидеть, потому вы сами на линии посетителя, иначе гость, и с меня спросится… Да вы что же, у нас жить, что ли, намерены? — прибавил он, еще раз накосившись на узелок
князя, очевидно не дававший ему покоя.
— Это, Гаврила Ардалионыч, — начал конфиденциально и
почти фамильярно камердинер, — докладываются, что
князь Мышкин и барыни родственник, приехал с поездом из-за границы, и узелок
в руке, только…
Генеральша была ревнива к своему происхождению. Каково же ей было, прямо и без приготовления, услышать, что этот последний
в роде
князь Мышкин, о котором она уже что-то слышала, не больше как жалкий идиот и
почти что нищий, и принимает подаяние на бедность. Генерал именно бил на эффект, чтобы разом заинтересовать, отвлечь все как-нибудь
в другую сторону.
— Напротив, даже очень мило воспитан и с прекрасными манерами. Немного слишком простоват иногда… Да вот он и сам! Вот-с, рекомендую, последний
в роде
князь Мышкин, однофамилец и, может быть, даже родственник, примите, обласкайте. Сейчас пойдут завтракать,
князь, так сделайте
честь… А я уж, извините, опоздал, спешу…
— Ничему не могу научить, — смеялся и
князь, — я все
почти время за границей прожил
в этой швейцарской деревне; редко выезжал куда-нибудь недалеко; чему же я вас научу? Сначала мне было только нескучно; я стал скоро выздоравливать; потом мне каждый день становился дорог, и чем дальше, тем дороже, так что я стал это замечать. Ложился спать я очень довольный, а вставал еще счастливее. А почему это все — довольно трудно рассказать.
— Я должен вам заметить, Гаврила Ардалионович, — сказал вдруг
князь, — что я прежде действительно был так нездоров, что и
в самом деле был
почти идиот; но теперь я давно уже выздоровел, и потому мне несколько неприятно, когда меня называют идиотом
в глаза.
— Извините,
князь, — горячо вскричал он, вдруг переменяя свой ругательный тон на чрезвычайную вежливость, — ради бога, извините! Вы видите,
в какой я беде! Вы еще
почти ничего не знаете, но если бы вы знали все, то наверно бы хоть немного извинили меня; хотя, разумеется, я неизвиним…
Коля провел
князя недалеко, до Литейной,
в одну кафе-биллиардную,
в нижнем этаже, вход с улицы. Тут направо,
в углу,
в отдельной комнатке, как старинный обычный посетитель, расположился Ардалион Александрович, с бутылкой пред собой на столике и
в самом деле с «Indеpendance Belge»
в руках. Он ожидал
князя; едва завидел, тотчас же отложил газету и начал было горячее и многословное объяснение,
в котором, впрочем,
князь почти ничего не понял, потому что генерал был уж
почти что готов.
— Дело слишком ясное и слишком за себя говорит, — подхватил вдруг молчавший Ганя. — Я наблюдал
князя сегодня
почти безостановочно, с самого мгновения, когда он давеча
в первый раз поглядел на портрет Настасьи Филипповны, на столе у Ивана Федоровича. Я очень хорошо помню, что еще давеча о том подумал,
в чем теперь убежден совершенно, и
в чем, мимоходом сказать,
князь мне сам признался.
— Но
князь, почему тут
князь? И что такое, наконец,
князь? — пробормотал генерал,
почти уж не
в силах сдержать свое негодование на такой обидный даже авторитет
князя.
Когда Ганя входил к
князю, то был
в настроении враждебном и
почти отчаянном; но между ним и
князем было сказано будто бы несколько каких-то слов, после чего Ганя просидел у
князя два часа и все время рыдал прегорько.
Она торжественно объявила, что «старуха Белоконская» (она иначе никогда не называла княгиню, говоря о ней заочно) сообщает ей весьма утешительные сведения об этом… «чудаке, ну вот, о князе-то!» Старуха его
в Москве разыскала, справлялась о нем, узнала что-то очень хорошее;
князь наконец явился к ней сам и произвел на нее впечатление
почти чрезвычайное.
Князь почти всех удовлетворил, несмотря на представления друзей о том, что все эти людишки и кредиторишки совершенно без прав; и потому только удовлетворил, что действительно оказалось, что некоторые из них
в самом деле пострадали.
И вот всего только две недели спустя вдруг получено было его превосходительством сведение, что Настасья Филипповна бежала
в третий раз,
почти что из-под венца, и на этот раз пропала где-то
в губернии, а между тем исчез из Москвы и
князь Мышкин, оставив все свои дела на попечение Салазкина, «с нею ли, или просто бросился за ней — неизвестно, но что-то тут есть», заключил генерал.
В конце концов, два месяца после выезда
князя почти всякий слух о нем
в Петербурге затих окончательно, а
в доме Епанчиных «лед молчания» уже и не разбивался.
Происходило это уже
почти пред самым вторичным появлением нашего героя на сцену нашего рассказа. К этому времени, судя на взгляд, бедного
князя Мышкина уже совершенно успели
в Петербурге забыть. Если б он теперь вдруг явился между знавшими его, то как бы с неба упал. А между тем мы все-таки сообщим еще один факт и тем самым закончим наше введение.
Дверь отворил сам Парфен Семеныч; увидев
князя, он до того побледнел и остолбенел на месте, что некоторое время похож был на каменного истукана, смотря своим неподвижным и испуганным взглядом и скривив рот
в какую-то
в высшей степени недоумевающую улыбку, — точно
в посещении
князя он находил что-то невозможное и
почти чудесное.
— Как? — остановился вдруг
князь, — да что ты! Я
почти шутил, а ты так серьезно! И к чему ты меня спросил: верую ли я
в бога?
Два давешних глаза, те же самые, вдруг встретились с его взглядом. Человек, таившийся
в нише, тоже успел уже ступить из нее один шаг. Одну секунду оба стояли друг перед другом
почти вплоть. Вдруг
князь схватил его за плечи и повернул назад, к лестнице, ближе к свету: он яснее хотел видеть лицо.
Впрочем,
в день переезда
в Павловск, то есть на третий день после припадка,
князь уже имел по наружности вид
почти здорового человека, хотя внутренно чувствовал себя всё еще не оправившимся.
— По-братски и принимаю за шутку; пусть мы свояки: мне что, — больше
чести. Я
в нем даже и сквозь двухсот персон и тысячелетие России замечательнейшего человека различаю. Искренно говорю-с. Вы,
князь, сейчас о секретах заговорили-с, будто бы, то есть, я приближаюсь, точно секрет сообщить желаю, а секрет, как нарочно, и есть: известная особа сейчас дала знать, что желала бы очень с вами секретное свидание иметь.
Но если Ганя и
в самом деле ждал целого рода нетерпеливых вопросов, невольных сообщений, дружеских излияний, то он, конечно, очень ошибся. Во все двадцать минут его посещения
князь был даже очень задумчив,
почти рассеян. Ожидаемых вопросов, или, лучше сказать, одного главного вопроса, которого ждал Ганя, быть не могло. Тогда и Ганя решился говорить с большою выдержкой. Он, не умолкая, рассказывал все двадцать минут, смеялся, вел самую легкую, милую и быструю болтовню, но до главного не коснулся.
Весь
почти час пути он говорил один, задавал вопросы, сам разрешал их, пожимал руку
князя и по крайней мере
в том одном убедил
князя, что его он и не думает подозревать
в чем-нибудь.
Сказав это,
князь прочел это письмо
почти слово
в слово, как оно было.
Тема завязавшегося разговора, казалось, была не многим по сердцу; разговор, как можно было догадаться, начался из-за нетерпеливого спора и, конечно, всем бы хотелось переменить сюжет, но Евгений Павлович, казалось, тем больше упорствовал и не смотрел на впечатление; приход
князя как будто возбудил его еще более. Лизавета Прокофьевна хмурилась, хотя и не всё понимала. Аглая, сидевшая
в стороне,
почти в углу, не уходила, слушала и упорно молчала.
— Я хотел сказать… я хотел сказать, — затрепетал
князь, — я хотел только изъяснить Аглае Ивановне… иметь такую
честь объяснить, что я вовсе не имел намерения… иметь
честь просить ее руки… даже когда-нибудь… Я тут ни
в чем не виноват, ей-богу, не виноват, Аглая Ивановна! Я никогда не хотел, и никогда у меня
в уме не было, никогда не захочу, вы сами увидите; будьте уверены! Тут какой-нибудь злой человек меня оклеветал пред вами! Будьте спокойны!
Он тотчас взял под руку
князя Щ., остановил его у входа
в дом и
почти шепотом переговорил с ним несколько слов.
Князь смеялся; Аглая
в досаде топнула ногой. Ее серьезный вид, при таком разговоре, несколько удивил
князя. Он чувствовал отчасти, что ему бы надо было про что-то узнать, про что-то спросить, — во всяком случае, про что-то посерьезнее того, как пистолет заряжают. Но всё это вылетело у него из ума, кроме одного того, что пред ним сидит она, а он на нее глядит, а о чем бы она ни заговорила, ему
в эту минуту было бы
почти всё равно.
Если удостоите
чести выбрать
в секунданты, то за вас готов и под красную шапку; затем и искал вас,
князь.
— Так и вы тоже про дуэль! — захохотал вдруг
князь, к чрезвычайному удивлению Келлера. Он хохотал ужасно. Келлер, действительно бывший чуть не на иголках, до тех пор, пока не удовлетворился, предложив себя
в секунданты,
почти обиделся, смотря на такой развеселый смех
князя.
Скрип тихих шагов на песке аллеи заставил его поднять голову. Человек, лицо которого трудно было различить
в темноте, подошел к скамейке и сел подле него.
Князь быстро придвинулся к нему,
почти вплоть, и различил бледное лицо Рогожина.
— Я удивительно люблю все эти споры и раздражения,
князь, ученые, разумеется, — пробормотал между тем Келлер
в решительном упоении и нетерпении ворочаясь на стуле, — ученые и политические, — обратился он вдруг и неожиданно к Евгению Павловичу, сидевшему
почти рядом с ним.
По настоянию Аглаи
князь должен был рассказать тотчас же и даже
в большой подробности всю историю прошлой ночи. Она торопила его
в рассказе поминутно, но сама перебивала беспрерывными вопросами, и
почти всё посторонними. Между прочим, она с большим любопытством выслушала о том, что говорил Евгений Павлович, и несколько раз даже переспросила.
— О нет, — задумчиво продолжал
князь, не замечая тона вопроса, — я
почти всё молчал. Я часто хотел говорить, но я, право, не знал, что сказать. Знаете,
в иных случаях лучше совсем не говорить. О, я любил ее; о, очень любил… но потом… потом… потом она всё угадала…
Обратив, наконец, на это внимание,
князь подивился, что
в эти два дня, при случайных встречах с Лебедевым, он припоминал его не иначе как
в самом сияющем расположении духа и всегда
почти вместе с генералом.
Это будет час мой, и я бы не желал, чтобы нас мог прервать
в такую святую минуту первый вошедший, первый наглец, и нередко такой наглец, — нагнулся он вдруг к
князю со странным, таинственным и
почти испуганным шепотом, — такой наглец, который не стоит каблука… с ноги вашей, возлюбленный
князь!
Под конец
князь почти испугался и назначил генералу свидание на завтра
в этот же час. Тот вышел с бодростью, чрезвычайно утешенный и
почти успокоенный. Вечером,
в седьмом часу,
князь послал попросить к себе на минутку Лебедева.
Это правда, что он бывал иногда даже слишком наивен и назойлив
в своем любопытстве; но
в то же время это был человек довольно хитрый и извилистый, а
в некоторых случаях даже слишком коварно-молчаливый; беспрерывными отталкиваниями
князь почти приготовил
в нем себе врага.
— А я и не примечаю-с, хе-хе! И представьте себе, многоуважаемый
князь, — хотя предмет и не достоин такого особенного внимания вашего, всегда-то карманы у меня целехоньки, а тут вдруг
в одну ночь такая дыра! Стал высматривать любопытнее, как бы перочинным ножичком кто прорезал; невероятно почти-с.
Радостное настроение семейства продолжалось недолго. На другой же день Аглая опять поссорилась с
князем, и так продолжалось беспрерывно, во все следующие дни. По целым часам она поднимала
князя на смех и обращала его чуть не
в шута. Правда, они просиживали иногда по часу и по два
в их домашнем садике,
в беседке, но заметили, что
в это время
князь почти всегда читает Аглае газеты или какую-нибудь книгу.
Она заговорила нетерпеливо и усиленно сурово;
в первый раз она заговорила об этом «вечере». Для нее тоже мысль о гостях была
почти нестерпима; все это заметили. Может быть, ей и ужасно хотелось бы поссориться за это с родителями, но гордость и стыдливость помешали заговорить.
Князь тотчас же понял, что и она за него боится (и не хочет признаться, что боится), и вдруг сам испугался.
Сначала, дескать,
князь почтил его своею доверенностью
в делах с известным «персонажем» (с Настасьей Филипповной); но потом совсем разорвал с ним и отогнал его от себя со срамом, и даже до такой обидной степени, что
в последний раз с грубостью будто бы отклонил «невинный вопрос о ближайших переменах
в доме».
Почти у самого дома Птицына, как нарочно, попался Коля, и
князь поручил ему передать письмо
в руки брата, как бы прямо от самой Аглаи Ивановны.
А
князь стал, наконец, до того расстроен, что когда, часа два спустя, к нему прибежал посланный от Коли с известием о болезни отца, то
в первую минуту он
почти не мог понять,
в чем дело.
Князь Лев Николаевич, выслушав потом этот рассказ, сознавал, что не слыхал никогда ничего подобного такому блестящему юмору и такой удивительной веселости и наивности,
почти трогательной
в устах такого Дон-Жуана, как
князь N.
Почти всё общество, — туземцы, дачники, приезжающие на музыку, — все принялись рассказывать одну и ту же историю, на тысячу разных вариаций, о том, как один
князь, произведя скандал
в честном и известном доме и отказавшись от девицы из этого дома, уже невесты своей, увлекся известною лореткой, порвал все прежние связи и, несмотря ни на что, несмотря на угрозы, несмотря на всеобщее негодование публики, намеревается обвенчаться на днях с опозоренною женщиной, здесь же
в Павловске, открыто, публично, подняв голову и смотря всем прямо
в глаза.
По их толкованию, молодой человек, хорошей фамилии,
князь,
почти богатый, дурачок, но демократ и помешавшийся на современном нигилизме, обнаруженном господином Тургеневым,
почти не умеющий говорить по-русски, влюбился
в дочь генерала Епанчина и достиг того, что его приняли
в доме как жениха.
Так, нам совершенно известно, что
в продолжение этих двух недель
князь целые дни и вечера проводил вместе с Настасьей Филипповной, что она брала его с собой на прогулки, на музыку; что он разъезжал с нею каждый день
в коляске; что он начинал беспокоиться о ней, если только час не видел ее (стало быть, по всем признакам, любил ее искренно); что слушал ее с тихою и кроткою улыбкой, о чем бы она ему ни говорила, по целым часам, и сам ничего
почти не говоря.
— Да, да; да, да, — качал головою
князь, начиная краснеть, — да, это
почти что ведь так; и знаете, я действительно
почти всю ночь накануне не спал,
в вагоне, и всю запрошлую ночь, и очень был расстроен…
Князь всегда
почти делал вид, что очень смеется, а иногда и
в самом деле смеялся блестящему уму и светлому чувству, с которым она иногда рассказывала, когда увлекалась, а она увлекалась часто.