Пробил барабан, и все отправились на работу, а я остался дома. Сушилов в это утро встал чуть не раньше всех и из всех сил хлопотал, чтоб успеть приготовить
мне чай. Бедный Сушилов! он заплакал, когда я подарил ему мои арестантские обноски, рубашки, подкандальники и несколько денег. «Мне не это, не это! — говорил он, через силу сдерживая свои дрожавшие губы, — мне вас-то каково потерять, Александр Петрович? на кого без вас-то я здесь останусь!» В последний раз простились мы и с Акимом Акимычем.
Неточные совпадения
Между прочим, они научили
меня, что должно иметь свой
чай, что не худо
мне завести и чайник, а покамест достали
мне на подержание чужой и рекомендовали
мне кашевара, говоря, что копеек за тридцать в месяц он будет стряпать
мне что угодно, если
я пожелаю есть особо и покупать себе провиант… Разумеется, они заняли у
меня денег, и каждый из них в один первый день приходил занимать раза по три.
Обедают не вместе, а как попало, кто раньше пришел; да и кухня не вместила бы всех разом.
Я попробовал щей, но с непривычки не мог их есть и заварил себе
чаю. Мы уселись на конце стола. Со
мной был один товарищ, так же, как и
я, из дворян. [Со
мной был один товарищ, так же, как и
я, из дворян. — Это был сосланный вместе с Достоевским в Омск на четыре года поэт-петрашевец С. Ф. Дуров (1816–1869).]
— А разве здесь никто не пьет
чай? — спросил
я его, но он не удостоил
меня ответом.
— Скажите, пожалуйста, — продолжал
я расспрашивать поляка, — ведь вот они тоже едят свое кушанье, а
я пью
чай. А между тем они смотрят, как будто завидуют за этот
чай. Что это значит?
«Всё это моя среда, мой теперешний мир, — думал
я, — с которым, хочу не хочу, а должен жить…»
Я пробовал было расспрашивать и разузнавать об них у Акима Акимыча, с которым очень любил пить
чай, чтоб не быть одному.
От
чаю Аким Акимыч не отказывался и сам наставлял наш смешной, самодельный, маленький самовар из жести, который дал
мне на подержание М. Аким Акимыч выпивал обыкновенно один стакан (у него были и стаканы), выпивал молча и чинно, возвращая
мне его, благодарил и тотчас же принимался отделывать мое одеяло.
Когда мы пришли домой,
я предложил ему стакан
чаю. От
чаю он не отказался, выпил и поблагодарил.
Мне пришло в голову раскошелиться и попотчевать его косушкой. Косушка нашлась и в нашей казарме. Петров был отменно доволен, выпил, крякнул и, заметив
мне, что
я совершенно оживил его, поспешно отправился в кухню, как будто там без него чего-то никак не могли решить. Вместо него ко
мне явился другой собеседник, Баклушин (пионер), которого
я еще в бане тоже позвал к себе на
чай.
Придя ко
мне на
чай, он сначала рассмешил всю казарму, рассказав, как поручик Ш. отделал утром нашего плац-майора, и, сев подле
меня, с довольным видом объявил
мне, что, кажется, театр состоится.
Я тут же позвал его на
чай, а он
меня на своего поросенка.
— Так вот не соблаговолите ли
мне по сей причине на косушку?
Я ведь, Александр Петрович, все
чай пил сегодня, — прибавил он в умилении, принимая деньги, — и так
я этого
чаю нахлестался, что одышка взяла, а в брюхе как в бутылке болтается…
Устьянцеву не понравился собственно
я, не понравился ему мой
чай и то, что
я и в кандалах, как барин, как будто не могу обойтись без прислуги, хотя
я вовсе не звал и не желал никакой прислуги.
Мне показалось, что он пристально посмотрел на мой
чай.
Мне было стыдно. Я отвернулся и сказал ему: «Поди вон, Савельич;
я чаю не хочу». Но Савельича мудрено было унять, когда, бывало, примется за проповедь. «Вот видишь ли, Петр Андреич, каково подгуливать. И головке-то тяжело, и кушать-то не хочется. Человек пьющий ни на что не годен… Выпей-ка огуречного рассолу с медом, а всего бы лучше опохмелиться полстаканчиком настойки. Не прикажешь ли?»
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на
чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую
я будто бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий. Полно вам, право, трещотки какие! Здесь нужная вещь: дело идет о жизни человека… (К Осипу.)Ну что, друг, право,
мне ты очень нравишься. В дороге не мешает, знаешь, чайку выпить лишний стаканчик, — оно теперь холодновато. Так вот тебе пара целковиков на
чай.
Городничий. Хорошо, хорошо, и дело ты говоришь. Там
я тебе дал на
чай, так вот еще сверх того на баранки.
Он больше виноват: говядину
мне подает такую твердую, как бревно; а суп — он черт знает чего плеснул туда,
я должен был выбросить его за окно. Он
меня морил голодом по целым дням…
Чай такой странный: воняет рыбой, а не
чаем. За что ж
я… Вот новость!
И гнется, да не ломится, // Не ломится, не валится… // Ужли не богатырь? // «Ты шутишь шутки, дедушка! — // Сказала
я. — Такого-то // Богатыря могучего, //
Чай, мыши заедят!»