И если, например, выскакивал вдруг, из них же, какой-нибудь понаивнее и нетерпеливее и высказывал иной раз вслух то, что у всех
было про себя на уме, пускался в мечты и надежды, то его тотчас же грубо осаживали, обрывали, осмеивали; но сдается мне, что самые рьяные из преследователей были именно те, которые, может быть, сами-то еще дальше него пошли в своих мечтах и надеждах.
Неточные совпадения
Были и такие,
про которых трудно
было решить: за что бы, кажется, они могли прийти сюда?
Вся казарма, доселе смеявшаяся его шуткам, закричала, как один человек, и разбойник принужден
был замолчать; не от негодования закричала казарма, а так, потому что не надо
было про это говорить; потому что говорить
про это не принято.
«Черт трое лаптей сносил, прежде чем нас собрал в одну кучу!» — говорили они
про себя сами; а потому сплетни, интриги, бабьи наговоры, зависть, свара, злость
были всегда на первом плане в этой кромешной жизни.
— Смотрю я на Трезорку, — рассказывал он потом арестантам, впрочем, долго спустя после своего визита к майору, когда уже все дело
было забыто, — смотрю: лежат пес на диване, на белой подушке; и ведь вижу, что воспаление, что надоть бы кровь пустить, и вылечился бы пес, ей-ей говорю! да думаю
про себя: «А что, как не вылечу, как околеет?» «Нет, говорю, ваше высокоблагородие, поздно позвали; кабы вчера или третьего дня, в это же время, так вылечил бы пса; а теперь не могу, не вылечу…»
Через минуту он расхохотался надо мной самым простодушным смехом, без всякой иронии, и, я уверен, оставшись один и вспоминая мои слова, может
быть, несколько раз он принимался
про себя смеяться.
Он замолчал и в этот вечер уже больше не сказал ни слова. Но с этих пор он искал каждый раз говорить со мной, хотя сам из почтения, которое он неизвестно почему ко мне чувствовал, никогда не заговаривал первый. Зато очень
был рад, когда я обращался к нему. Я расспрашивал его
про Кавказ,
про его прежнюю жизнь. Братья не мешали ему со мной разговаривать, и им даже это
было приятно. Они тоже, видя, что я все более и более люблю Алея, стали со мной гораздо ласковее.
Это
был тот самый невысокий и плотный арестант, который в первое утро мое в остроге поссорился с другим у воды, во время умыванья, за то, что другой осмелился безрассудно утверждать
про себя, что он птица каган.
— Я вот хотел вас
про Наполеона спросить. Он ведь родня тому, что в двенадцатом году
был? (Петров
был из кантонистов и грамотный.)
А меж тем услыхал от одной кумы (старая
была, тоже прачка, к которой Луиза иногда хаживала), что немец
про нашу любовь знает, потому-то и решил поскорей свататься.
Ему тяжело
было смотреть на «страм», как говорил он
про всеобщую гулянку арестантов.
— Так я всё
про то
буду тебе, Степка, говорить; и окромя того, что ты выходишь передо мной большой подлец, и тебе скажу…
«Ведь кто знает, — думали и говорили у нас
про себя и между собою, — пожалуй, и самое высшее начальство узнает; придут и посмотрят; увидят тогда, какие
есть арестанты.
Это еще
есть; но я говорю
про большинство или, лучше сказать,
про тот дух,
про то направление, которое осуществляется теперь, в наши дни, в медицине.
Но вот приводят самого преступника, и если он еще до сих пор
был не знаком с Жеребятниковым, если не слыхал еще
про него всей подноготной, то вот какую, например, штуку тот с ним выкидывал.
Арестант слушает с недоумением, с недоверчивостью и задумывается. «Что ж, — думает он
про себя, — а может, оно и вправду вольготнее
будет; пробегу что
есть мочи, так мука впятеро короче
будет, а может, и не всякая палка ударит».
Один что-нибудь начнет рассказывать
про свою
быль,
про далекое,
про минувшее,
про бродяжничество,
про детей,
про жену,
про прежние порядки.
Я долго не мог вникнуть,
про что он рассказывает. Мне казалось тоже сначала, что он все отступает от темы и увлекается посторонним. Он, может
быть, и замечал, что Черевину почти дела нет до его рассказа, но, кажется, хотел нарочно убедить себя, что слушатель его — весь внимание, и, может
быть, ему
было бы очень больно, если б он убедился в противном.
Он как услыхал, что
про Акульку слухи пошли, да и на попятный: «Мне, говорит, Анкудим Трофимыч, это в большое бесчестье
будет, да и жениться я, по старости лет, не желаю».
Чем несбыточнее
были надежды и чем больше чувствовал эту несбыточность сам мечтатель, тем упорнее и целомудреннее он их таил
про себя, но отказаться от них он не мог.
Кто знает, может
быть, иной стыдился их
про себя.
Добрые — очень маленькая кучка —
были тихи, молчаливо таили
про себя свои упования и, разумеется, более мрачных склонны
были к надежде и вере в них.
В остроге
было иногда так, что знаешь человека несколько лет и думаешь
про него, что это зверь, а не человек, презираешь его.
Впрочем, многие из этих низших командиров глядели тупо, критиковали
про себя высшие распоряжения и очень, очень рады бы
были, если б им только не мешали распорядиться по-своему.
Дальше, дети, глупость; и это, пожалуй, глупость; можно, дети, и влюбляться можно, и жениться можно, только с разбором, и без обмана, без обмана, дети. Я вам
спою про себя, как я выходила замуж, романс старый, но ведь и я старуха. Я сижу на балконе, в нашем замке Дальтоне, ведь я шотландка, такая беленькая, белокурая; подле лес и река Брингал; к балкону, конечно, тайком, подходит мой жених; он бедный, а я богатая, дочь барона, лорда; но я его очень люблю, и я ему пою:
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит
про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да
есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Лука Лукич (хватаясь за карманы,
про себя).Вот те штука, если нет!
Есть,
есть! (Вынимает и подает, дрожа, ассигнации.)
Хозяйка не ответила. // Крестьяне, ради случаю, // По новой чарке
выпили // И хором песню грянули //
Про шелковую плеточку. //
Про мужнину родню.
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером // Уйдут, а к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как
выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила //
Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно
быть, богатырь».
— Ну то-то! речь особая. // Грех промолчать
про дедушку. // Счастливец тоже
был…