Помощь обыкновенно была в частой и необходимой перемене смоченной в холодной воде простыни или рубашки, которою одевали истерзанную спину, особенно если наказанный сам уже был не в силах наблюдать за собой, да, кроме того, в ловком выдергивании заноз из болячек, которые зачастую остаются
в спине от сломавшихся об нее палок.
— Зиберта? Такого и генерала нет. Знать,
в спину он тебе заглянул, Зиберт-то, когда, может, еще только подполковником был, а тебе со страху и показалось, что генерал.
Неточные совпадения
У таких людей остается,
в виде капитала,
в целости одна только
спина; она может еще служить к чему-нибудь, и вот этот-то последний капитал промотавшийся гуляка и решается пустить
в оборот.
Наконец, он выписался еще с не совсем поджившей
спиной; я тоже пошел
в этот раз на выписку, и из госпиталя нам случилось возвращаться вместе: мне
в острог, а ему
в кордегардию подле нашего острога, где он содержался и прежде.
Был он из тех, которые никогда не могли разбогатеть и поправиться и которые у нас брались сторожить майданы, простаивая по целым ночам
в сенях на морозе, прислушиваясь к каждому звуку на дворе на случай плац-майора, и брали за это по пяти копеек серебром чуть не за всю ночь, а
в случае просмотра теряли все и отвечали
спиной.
Из облака пара замелькают набитые
спины, бритые головы, скрюченные руки, ноги; а
в довершение Исай Фомич гогочет во все горло на самом высоком полке.
К тому же
в арестантские палаты очень часто являлись только что наказанные шпицрутенами, с израненными
спинами; их лечили примочками, и потому халат, надевавшийся прямо на мокрую рубашку, никаким образом не мог не портиться: так все на нем и оставалось.
Один наш арестантик, из особого отделения, крещеный калмык, Александр или Александра, как звали его у нас, странный малый, плутоватый, бесстрашный и
в то же время очень добродушный, рассказывал мне, как он выходил свои четыре тысячи, рассказывал смеясь и шутя, но тут же клялся пресерьезно, что если б с детства, с самого нежного, первого своего детства, он не вырос под плетью, от которой буквально всю жизнь его
в своей орде не сходили рубцы с его
спины, то он бы ни за что не вынес этих четырех тысяч.
Я и потом, во все эти несколько лет острожной жизни, невольно приглядывался к тем из подсудимых, которые, пролежав
в госпитале после первой половины наказания и залечив свои
спины, выписывались из госпиталя, чтобы назавтра же выходить остальную половину назначенных по конфирмации палок.
Те, которые, залечив после первой половины свою
спину, выходили из госпиталя, чтоб идти под вторую половину,
в день выписки и накануне бывали обыкновенно мрачны, угрюмы, неразговорчивы.
После первой половины наказания он только на то и досадовал, что
спина его долго не заживает и что нельзя ему поскорее выписаться, чтоб поскорей выходить остальные удары, отправиться с партией
в назначенную ему ссылку и бежать с дороги.
На
спине у каждого был вшит черный круг, вершка два
в диаметре.
Жила она больше, из хлеба, за казармами; если же увидит, бывало, кого-нибудь из наших, то тотчас же еще за несколько шагов,
в знак смирения, перекувырнется на
спину: «Делай, дескать, со мной что тебе угодно, а я, видишь, и не думаю сопротивляться».
Это какие шинели? откуда получили? — спросил он вдруг, обратив внимание на серые капоты с желтыми кругами на
спинах, выданные нам
в Тобольске и
в которых мы предстали пред его светлые очи.
Неточные совпадения
Не знаешь сам, что сделал ты: // Ты снес один по крайности // Четырнадцать пудов!» // Ой, знаю! сердце молотом // Стучит
в груди, кровавые //
В глазах круги стоят, //
Спина как будто треснула…
— А потому терпели мы, // Что мы — богатыри. //
В том богатырство русское. // Ты думаешь, Матренушка, // Мужик — не богатырь? // И жизнь его не ратная, // И смерть ему не писана //
В бою — а богатырь! // Цепями руки кручены, // Железом ноги кованы, //
Спина… леса дремучие // Прошли по ней — сломалися. // А грудь? Илья-пророк // По ней гремит — катается // На колеснице огненной… // Все терпит богатырь!
Вздохнул Савелий… — Внученька! // А внученька! — «Что, дедушка?» // — По-прежнему взгляни! — // Взглянула я по-прежнему. // Савельюшка засматривал // Мне
в очи;
спину старую // Пытался разогнуть. // Совсем стал белый дедушка. // Я обняла старинушку, // И долго у креста // Сидели мы и плакали. // Я деду горе новое // Поведала свое…
Разломило
спину, // А квашня не ждет! // Баба Катерину // Вспомнила — ревет: //
В дворне больше году // Дочка… нет родной! // Славно жить народу // На Руси святой!
Спина в то время хрустнула, // Побаливала изредка, // Покуда молод был, // А к старости согнулася.