Неточные совпадения
— Знаю, ты всегдашняя его заступница. Ах, Зина! У меня все
сердце замирало, когда я, из расчета, желала твоего брака с Мозгляковым. А с
князем тебе притворяться нечего. Само собою разумеется, что ты не можешь его любить… любовью, да и он сам не способен потребовать такой любви…
— Так вам очень было весело,
князь, у Натальи Дмитриевны? — спросила Марья Александровна, плотоядным взглядом окидывая поле предстоящей битвы и желая самым невинным образом начать разговор.
Сердце ее билось от волнения и ожидания.
— Зина, сыграй нам что-нибудь, или нет, лучше спой! Как она поет,
князь! Она, можно сказать, виртуозка, настоящая виртуозка! И если б вы знали,
князь, — продолжала Марья Александровна вполголоса, когда Зина отошла к роялю, ступая своею тихою, плавною поступью, от которой чуть не покоробило бедного старичка, — если б вы знали, какая она дочь! Как она умеет любить, как нежна со мной! Какие чувства, какое
сердце!
— Мы живем в наших детях,
князь, — с высоким чувством отвечала Марья Александровна. — У меня тоже есть свой ангел-хранитель! И это она, моя дочь, подруга моих мыслей, моего
сердца,
князь! Она отвергла уже семь предложений, не желая расставаться со мною.
— Она девять раз отказывала, чтоб только не разлучаться с своей матерью! — кричала она. — Но теперь — мое
сердце предчувствует разлуку. Еще давеча я заметила, что она так смотрела на вас… Вы поразили ее своим аристократизмом,
князь, этой утонченностью!.. О! вы разлучите нас; я это предчувствую!..
— Зина! — торжественно проговорила Марья Александровна, — взгляни на этого человека! Это самый честнейший, самый благороднейший человек из всех, которых я знаю! Это рыцарь средних веков! Но она это знает,
князь; она знает, на горе моему
сердцу… О! зачем вы приехали! Я передаю вам мое сокровище, моего ангела. Берегите ее,
князь! Вас умоляет мать, и какая мать осудит меня за мою горесть!
Но, разумеется, она выйдет за того, кого любит, за того, кого любила прежде, чье
сердце растерзала, выйдя за
князя.
Ему мечталось торжественное объяснение с Зиной, потом благородные слезы всепрощающего его
сердца, бледность и отчаяние на петербургском блистательном бале, Испания, Гвадалквивир, любовь и умирающий
князь, соединяющий их руки перед смертным часом.
— Да, mesdames, я с радостию готова поверить вам мою семейную тайну. Сегодня после обеда
князь, увлеченный красотою и… достоинствами моей дочери, сделал ей честь своим предложением.
Князь! — заключила она дрожащим от слез и от волнения голосом, — милый
князь, вы не должны, вы не можете сердиться на меня за мою нескромность! Только чрезвычайная семейная радость могла преждевременно вырвать из моего
сердца эту милую тайну, и… какая мать может обвинить меня в этом случае?
Междоусобия Изяслава, Всеволода и последующих князей, вероломство Олега Святославича, ослепление Василька тотчас после мирного съезда князей и крестного целования, кровавая вражда Олеговичей и Мономаховичей, — вот явления, наполняющие весь домонгольский период нашей истории; видно ли из них, что кроткое влияние новой веры глубоко проникло в
сердца князей русских?
Добрая была барынька, дай ей бог царство небесное, милостивая: как жила в Заборье, завсегда умела утолить
сердце князя Алексея Юрьича. Только что он на своих ли холопей, на мелкопоместное ли шляхетство распалится, завсегда, бывало, уймет его. Много за нее бога молили.
В голове князя неслись те же образы, но иначе оттененные: труп Костогорова и новорожденный младенец, похищенный им у матери и умерший на чужих руках, вызывали в
сердце князя не жалость, а чувство оскорбленного самолюбия и затихшей, но неугасшей совершенно злобы.
Неточные совпадения
Как взглянули головотяпы на
князя, так и обмерли. Сидит, это, перед ними
князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает. Что ни выпалит из ружьеца, то
сердце насквозь прострелит, что ни махнет сабелькой, то голова с плеч долой. А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да в бороду усмехается.
Одно — вне ее присутствия, с доктором, курившим одну толстую папироску за другою и тушившим их о край полной пепельницы, с Долли и с
князем, где шла речь об обеде, о политике, о болезни Марьи Петровны и где Левин вдруг на минуту совершенно забывал, что происходило, и чувствовал себя точно проснувшимся, и другое настроение — в ее присутствии, у ее изголовья, где
сердце хотело разорваться и всё не разрывалось от сострадания, и он не переставая молился Богу.
В половине восьмого, только что она сошла в гостиную, лакей доложил: «Константин Дмитрич Левин». Княгиня была еще в своей комнате, и
князь не выходил. «Так и есть», подумала Кити, и вся кровь прилила ей к
сердцу. Она ужаснулась своей бледности, взглянув в зеркало.
В передней не дали даже и опомниться ему. «Ступайте! вас
князь уже ждет», — сказал дежурный чиновник. Перед ним, как в тумане, мелькнула передняя с курьерами, принимавшими пакеты, потом зала, через которую он прошел, думая только: «Вот как схватит, да без суда, без всего, прямо в Сибирь!»
Сердце его забилось с такой силою, с какой не бьется даже у наиревнивейшего любовника. Наконец растворилась пред ним дверь: предстал кабинет, с портфелями, шкафами и книгами, и
князь гневный, как сам гнев.
Тогда еще из Петербурга только что приехал камер-юнкер
князь Щегольской… протанцевал со мной мазурку и на другой же день хотел приехать с предложением; но я сама отблагодарила в лестных выражениях и сказала, что
сердце мое принадлежит давно другому.